Лики смерти
Шрифт:
– Япошка, – зарычал Никодимус. – Убейте его!
Последовало секундное замешательство, а потом громилы потянулись за пистолетами. Тот, что стоял ближе к двери, даже не успел достать свой из кобуры. Широ – все еще в наряде, в котором был у МакЭнелли, – черно-бело-красным вихрем ворвался в дверь, ткнул громилу А концом своей трости в шею, и тот опрокинулся навзничь.
Громила Б достал-таки пушку и навел ее на Широ. Старик дернулся влево и тут же крутанулся в противоположную сторону. Грянул выстрел, пуля с визгом высекла сноп
Продолжая вращение, Широ выхватил «Фиделаккиус» из деревянных ножен – так быстро, что со стороны меч казался чуть смазанным широким стальным листом. Пистолет громилы Б описал дугу в воздухе вместе с продолжавшей держать его кистью правой руки. Мужик тупо уставился на обрубок руки, из которого хлынула кровь, а Широ тем временем сделал еще один оборот, и пятка его врезала тому по подбородку. Что-то хрустнуло, громила бесформенной грудой повалился на сырой пол.
За какие-то полторы секунды Широ убрал троих соперников и продолжал двигаться. Вновь сверкнул «Фиделаккиус», и стул под Дейрдре сложился, уронив ее на пол. Старик проворно наступил на ее шикарную темную гриву, перехватил меч и приставил острием к шее Дейрдре.
В помещении воцарилась абсолютная тишина. Широ держал клинок у горла Дейрдре, Никодимус проделывал то же со мной. Маленький старый рыцарь казался уже не тем человеком, с которым я разговаривал совсем недавно. Нет, физически он не изменился, но держал себя совсем по-другому: лицо его застыло, как камень, который долгие годы сделали только крепче. Его движения напоминали танец – изящные, стремительные, ловкие. Взгляд сиял скрытой безмолвной уверенностью, руки казались пучком тугих, напряженных мышц. Лезвие меча блестело от крови в свете факелов.
Тень Никодимуса попятилась от старика еще дальше.
Наверное, ледяная вода в сочетании с внезапно вспыхнувшей надеждой опьянила меня. Я вдруг сообразил, что пою как безумный: «Тигр, о Тигр, светло горящий!»
– Заткнись, – коротко бросил мне Никодимус.
– Вы уверены? – спросил я его. – Но, конечно, если вы предпочитаете что-нибудь про Майти-Мауса… Хотя, на мой взгляд, «Тигр» подходит куда как лучше. – Никодимус нажал на нож чуть сильнее, но меня уже понесло, и я никак не мог остановиться. – Нет, правда быстро? То есть фехтовальщик из меня никудышный, но лично мне старик показался охренительно быстрым. А вам? Спорим, он махнет своим мечом, а вы и не заметите, пока у вас лицо от башки не отвалится.
Я услышал, как Никодимус скрипнул зубами.
– Гарри, – негромко произнес Широ. – Прошу вас.
Я заткнулся и продолжал стоять с приставленным к горлу ножом, дрожа от холода, боли и надежды.
– Чародей – мой, – произнес Никодимус. – Он сделал выбор. Тебе это известно. Он сам решил участвовать в этом.
– Да, – кивнул Широ.
– Ты не можешь забрать его у меня.
Широ покосился на разбросанных по полу громил, потом на пленницу, которую
– Может, да. А может, и нет.
– Только попробуй – и чародей умрет. Ты не можешь требовать для него избавления.
Секунду-другую Широ молчал.
– В таком случае мы можем совершить обмен.
Никодимус расхохотался:
– Мою дочь на чародея? Нет. У меня есть на него виды, и смерть его послужит мне – что сейчас, что позже. Причини ей хоть малейший вред – и я убью его здесь и сейчас.
Широ спокойно смотрел на динарианца:
– Я имел в виду не твою дочь.
Все внутри у меня как-то разом сжалось. Я почти услышал, как Никодимус улыбается.
– Умный ход, старик. Ты ведь знаешь, я не упущу такой возможности.
– Я тебя знаю, – кивнул Широ.
– Тогда ты знаешь и то, что твоего предложения мало, – сказал Никодимус. – И вполовину недостаточно.
На лице Широ не мелькнуло и тени удивления.
– А что предложил бы ты?
Никодимус понизил голос.
– Поклянись мне, что не предпримешь попытки бежать. Что не будешь призывать на помощь. Что сам не освободишься тайком.
– Чтобы ты удерживал меня годами? Нет. Но я даю тебе этот день. Двадцать четыре часа. Этого хватит.
Я осторожно – чтобы не порезаться – покачал головой.
– Не делайте этого. Я знал, на что иду. Майклу нужна ваша…
Никодимус врезал мне кулаком по почкам, и я задохнулся.
– Заткнись, – сказал он, повернулся обратно к Широ и медленно наклонил голову. – Двадцать четыре часа. Согласен.
Широ повторил его движение.
– А теперь освободи его.
– Очень хорошо, – произнес Никодимус. – Как только ты освободишь мою дочь и отложишь меч, я отпущу чародея. Обещаю.
Старый рыцарь только улыбнулся.
– Я знаю цену твоим обещаниям. А ты – моим.
Я ощутил в своем пленителе жадное напряжение. Он подался вперед.
– Поклянись.
– Хорошо, – произнес Широ. С этими словами он легко провел рукой по клинку у самого основания. Потом поднял руку, демонстрируя прямой порез на ладони, из которого уже начала сочиться кровь. – Освободи его. Я займу его место, как ты того требуешь.
Тень Никодимуса заерзала по полу у моих ног, протягивая жадные псевдоподии к Широ. Динарианец хрипло рассмеялся и убрал нож от моей шеи. Потом двумя быстрыми движениями перерезал веревки, удерживавшие мои запястья.
Я мешком повалился на пол, больно ударившись о мокрую поверхность. Черт, боль была такая, что я даже не заметил, как он перерезал веревки на моих ногах! Я не издал ни звука. Отчасти оттого, что гордость не позволяла показать Никодимусу, как мне хреново. А отчасти оттого, что не мог даже вздохнуть – не то чтобы пискнуть.
– Гарри, – сказал Широ. – Вставайте.
Я сделал попытку. Онемевшие руки и ноги отказывались слушаться.
Голос Широ изменился: в нем послышались властные, командные нотки.