Ликующий джинн

Чирков Вадим Алексеевич

И ушел было, но опять обернулся. Посожалел:

– Сечь вас некому...
– Покачал головой.
– Ох, некому...

Походка у незнакомца была быстрая, шаг уверенный, как у военного, и держался он прямо, несмотря на возраст. За какую-то минуту он исчез под аркой, а там немедленно смешался с прохожими.

СМЯТЕНИЕ

Славик сидел без движения. Вот и все. Невидяйки у него больше нет. Нет Питиного подарка. Не будет уже фантастических игр, которые можно было с ней затеять. Шапки-невидимки

нет, и чуда он больше не сотворит. Он своими руками отдал ее незнакомому человеку. Тот у него просто забрал невидяйку.

А кто, кто этот человек в кожаном пальто? Кто такие "они"? Как они проведали о невидяйке? Ведь о ней знал только Кубик. Неужели?..

Славик вскочил и бросился домой. В лифте у него одна мысль перегоняла другую.

Художник оказался дома. Услышав растревоженный голос Славика, он сразу же спросил, в чем дело.

– У меня только что отняли невидяйку!
– чуть не рыдая, крикнул Славик.

– Кто?!!

– Какой-то совсем незнакомый дядька.

– Ты никому ее не показывал? Никому не говорил?

– Нет! Ни одному человеку! А вы...

– Это только наша с тобой тайна, - отчеканил Кубик, - и я не имею права ею распоряжаться. А теперь признайся - ты пускал прибор в ход?

– Пускал...

– Рассказывай!

Пришлось доложить и про кота Брысика, и про Вполета, согласного быть невидимым, лишь бы его кормили, и про старушку, от которой чуть было не остался один только шепот, и про Петруху с Гошей, что открывают за бутылкой самые нужные человечеству законы и тут же их забывают.

– Немало успел...
– проворчал Кубик.
– Я, в общем-то, знал, что ты не выдержишь, но не думал, что так скоро... Значит, тут есть и моя вина. А что за дядька? Как он выглядел?

Славик вспомнил и кожаные пальто и кепку, сетчатые и клетчатые от морщинок серые щеки, искусственные зубы. Безжизненную какую-то руку... Признался, рассказывая, что дядька этот чем-то был для него страшен, но чем именно, передать нельзя. Не отдать такому невидяйку он не мог. И тут же высказал ту мысль, что родилась на пути к телефону:

– Дядя Витя... а что если он пришелец?

– Слава!
– возопил художник.
– Я с твоей помощью и так в фантастике по самые уши, а ты мне еще ее добавляешь! Побойся бога! И вспомни, что я тебе говорил насчет пирамиды. Честное слово, еще немного и я тронусь, спячу и тоже поеду!

– Этот дядька, - стоял на своем Славик, - он, честное слово, как робот. Что, если он с Ныреха? Они же сейчас на все готовы. Мы же с вами им насолили. И дядька все время говорил: мы, мы... Кто эти "мы"?

– Вот что: ты другие "игрушки" не трогал?
– задал неожиданный вопрос Кубик.

– Нет.

– Не прикасайся пока к ним, - стал вдруг распоряжаться художник.
– И обо всем помалкивай. Постарайся не выходить без надобности во двор. Какое-то время... Тебя ведь отец увозит и привозит из школы? Вот и ладненько... Я не думаю, Славик, - наконец высказался он, - что это был пришелец. Судя по твоему рассказу, это наш и только наш человек. Он отечественного производства, друг мой. Наверняка из организации, но из

какой? Их сейчас столько...

Кубик чего-то недоговаривал.

– И успокойся: еще не все потеряно. Вспомни Кукукрбиту: мы с тобой и не в таких переделках бывали. Даже Бар Кос перед нами спасовал. Ну, как ты? Ничего? Все будет лучше, чем сейчас. Пока.

Трубка легла на телефон. Славик заплакал.

И телефон тут же зазвонил снова.

– Плачешь?
– спросил Кубик.

– Нет, - ответил Славик.

– Я вот о чем подумал, - пригласил его к размышлению художник.
– Твоего Брысика подозревать в разглашении тайны мы не можем: он не выходил из дома - так?

– Так, - нехотя согласился Славик.

– Но вот ваш Вполет вполне мог проболтаться.

– Дядя Витя, - вскричал Славик, - думаете, мне сейчас до смеха?

– Я рассуждаю, стараясь ничего не пропустить, - был ответ.
– И уж коль мы по самую макушку в фантастике, то и коту-невидимке ничего не стоит заговорить. Как и космическому Вполету... Ладно, на время животных отставим. Тогда - старушка, на которой ты провел эксперимент. Она могла пожаловаться кому-то из домашних на свое исчезновение: "пропала-де, бабка, как корова языком слизнула" и добавить, что ты возле нее в тот день ошивался. Хорошо бы узнать, что из себя представляют ее домашние. Она твоя соседка?

– Да. У нее дочь с двумя детьми, а муж дочери работает где-то за границей, приезжает раз в году. Эта тетка целый день дома, с детьми, сидит на телефоне; когда ей звонят в дверь, с трубкой выходит. И с сигаретой. И губы всегда накрашены.

– Прямо портрет...
– отозвался на это художник.
– Исключать, конечно, нельзя, но едва ли... Перейдем к твоим алкашам.

– Они не мои, дядя Витя, - обиделся Славик.
– И Вполет еще разговаривать не научился!

– Не зловредничай, - попросил Кубик.
– Относись ко всему с юмором. Так вот алкаши...

– Дядя Витя, больше ведь некому!
– И Славик рассказал, кем были раньше дядя Петя и Гоша-брат Кондрат: первый ученым, второй инженером. Невидяйку они могли запросто вычислить. Дядя Петя даже закон антигравитации как-то между двумя стаканами портвейна открыл...

Художник в трубку глубоко, глубоко вздохнул.

– Такие у нас нонче, как говорит Евдокимовна, пироги, - сказал он.
– Так ты думаешь, больше некому? А когда ты "работал" с собакой, никто у тебя за спиной не стоял? Впрочем, тебя ведь могли видеть и из окон. А окон там не меньше сорока. И в каждом окне мог быть любопытствующий человек... Ну и задачку ты мне задал!

Тут засигналила вторая линия, Славик сказал, что, наверно, звонит мама и переключился.

– С кем это ты разговаривал? Не с Кубиком случайно? Скажи ему, что он несерьезный человек. Это ж надо!..

– Нет, со Стасом. Кубик тебя боится.

– Слава богу! А то он совсем распоясался...

Через пять минут после разговора с мамой художник снова позвонил.

– Такие пироги...
– повторил он.
– Я, конечно, не Шерлок Холмс и уж тем более не Настя Каменская, но появилась мысль и у меня. У вас есть в доме бинокль?