Ликующий джинн

Чирков Вадим Алексеевич

– Ну да?

– Вы уверены, дядя Витя?

– Это точно...

– И?..

– Ждать?

– Я могу, конечно...

– Появится. Появится!

– Ух ты! Прямо отпад!..

– А потом?

– Это все вы за ночь придумали?

Машину художник остановил за полквартала от дома Славика.

– Не нужно, чтобы нас видели вместе: никто не должен знать, что и мы с тобой - организация. Организация, - повторил он внушительно.
– Славик, Кубик и...

– ...Питя, - закончил Славик.
– Он ведь тоже обещал думать. Когда начнем нашу операцию?

– После того,

как сделаем все уроки, - твердо заявил Кубик.
– Самый первый этап операции - будем называть ее "Эврика" - твой. Если хочешь, я буду околачиваться неподалеку.

– Лучше не засвечиваться раньше времени, - на профессиональном языке разведчиков и грабителей ответил Славик.

– И - держи меня на кончике телефонного провода, - закончил Кубик.

Стимул - великое дело. Когда он есть, человек может свернуть горы. Славик быстро пообедал, четко и коротко ответил на два телефонных звонка: "Да. Все в порядке. Двоек нет. Кто мне может звонить! Сижу за уроками. Ну да, я очень хороший. Я и не думал дерзить. Я знаю: никуда ни ногой. Пока".

Славик поместил телефонную трубку на базу, повторил: "Ни ногой",

пошел в свою комнату к книжной этажерке и полез за книги на нижней полке (родители не очень-то любят наклоняться). В руке его оказался знакомый нам молстар. Он поставил молстар экраном к себе на письменном столе. Перед молстаром разложил учебники и тетради. Все-таки проверил прибор - повключал одну за другой три кнопки, отвернув молстар от себя. Экранчик послушно засветился. Работает. Теперь можно браться за уроки. Ура. Сейчас я вам покажу.

Конечно, операцию он начнет сегодня же. Вот только разделается с домашкой.

Операция "Эврика!"

И Славик взялся было уже листать дневник, как понял вдруг, что к немедленному штурму алгебры еще не готов. Что-то ему еще мешает. От этого "чего-то" нужно избавиться.

Он встал и подошел к телефону. Стас будто дожидался его звонка.

– Pronto, - ответил он. Наверно, вчера смотрел итальянский фильм.

– Слышь, Стас, у меня тут такое!

– Ну?

– Короче, операция "Э".

– Везет человеку. Идет уже?

– Только-только посмотрел.

– Грузи.

Славик рассказал Кубикову идею - словно она уже осуществлена, словно операция "Э" уже завершилась.

– Мой фазе, он рыбак, про такую ситуэйшен говорит: "ловля на живца". А "грины"* к ней еще не подключились?

– Пока нет. Они пока ничего не знают.

– А если они ее раздолбают? Они ж шурупят, наверно, совсем иначе.

– Подожду до завтра.

– Пудово зажигают твои фантасты. А что завтра "геморрой"*, ты не забыл?

– Сейчас сяду. Хотел тебе позвонить.

– И то. Давай.

– Даю.

После разговора со Стасом стало немного легче. Сейчас можно вернуться к алгебре. "Геморрой" не шутка. И алгебра было пошла, пошла, но Славик вспомнил кое-что еще. Питя! Вдруг он на экране! И подскочил к компьютеру..

Теперь он сидел,

что называется, одним глазом упершись в страницу учебника, а другим, кося на экран монитора.. На экране ничего интересного не было: то есть, там не было Пити. Если бы Славик поговорил еще и с ним, уроки сделались бы сами собой. Раз-два - и их нету.

Славик встал и подошел, чтобы получше сосредоточиться, к окну. На скамейке, известной под названием "Харчевни трех пескарей" сидели Гера-Егор и Петюня! Рядом с Петюней сидела та самая худая кошка, участница эксперимента, и он ее гладил. Видно, только что чем-то угостил.

Славик бросился в прихожую, спеша, как на пожар, натянул куртку, вернулся в свою комнату, сунул в карман куртки молстар. Выскочил уже на площадку, но вспомнил что-то. Забежал в кухню, выхватил из холодильника три кружочка колбасы и сунул в другой карман. Вызвал лифт... Лифт, как никогда, шел медленно. Так же медленно он съезжал вниз.

*Грины - зеленые (с англ.). Стас имел в виду пришельцев. Геморрой (шк. жаргон) - контрольная

Во дворе Славик в одно мгновение переменился. Чуть выйдя, он посмотрел на небо (было очень голубое). Осмотрелся по сторонам. Зевнул. И не торопясь, вразвалочку, хотя ноги его дрожали от нетерпения, пошел по направлению к "харчевне". Там рядом была еще одна скамейка, на нее-то Славик и сел. Достал из кармана кружок колбасы.

Кошка, которую гладил Петюня, колбасу в семи метрах сразу же учуяла и вырвалась из рук мужчины, от которого уже ничем, кроме пива, не пахло. Гера спал, откинув голову к спинке скамейки и открыв рот. Хорошо живут наши алкашики, подумал Славик, контрольная над ними не висит.

Кошка села у его ног и стала умильно на мальчика смотреть. Она мяукнула. тот отдал ей пахучий кружок. Кошки обычно жуют долго, но эта справилась с колбасой быстро. Славик скормил ей второй и третий кусочки. Она все съела и стала облизываться, что, наверно, так же вкусно, как и жевать копченую колбасу. Потом она сделала то, чего от нее и хотел кормильщик, - отошла на полтора метра и разлегалась, благодарно мурлыча, на нагревшемся на солнце куске картона со скамейки.

Славик вытащил коробочку молстара... Он покосился в сторону "харчевни" - да, Петюня не спускал с него глаз. Петюня, соглядатай, посланник братков и самого шефа.

Славик делал сейчас то, что Кубик назвал идеей. Шел самый первый этап проведения операции "Э".

Он это проделал когда-то в Егоровке с бабушкиным котом, но то был просто эксперимент, игра, сейчас же дело было очень серьезное, и бывший астронавт даже разволновался.

Кошка на куске картона стала уменьшаться. Остроглазый кандидат наук тоже, кажется, это заметил, на скамейке выпрямился и вытянул шею. Догадался толкнуть локтем приятеля. Тот, проснувшись, сперва ничего не понял, но сосед указал ему головой на пацана по соседству и кошку. Что-то прошипел - Гера встряхнул головой, протер глаза и тоже уставился на Славикин фокус.