Лилипут — сын Великана

Иванов Альберт Анатольевич

Посредине двора стоял Леший — возле загадочного бесформенного сооружения из пружин, блоков, подшипников, чайных чашек и колб, в которых бурлила знаменитая гремучая жидкость.

— Перед вами вечный двигатель, — смущаясь, признался он. — Сотни лет весь человеческий и нечеловеческий мир бился над этим вопросом. И какой-то леший… То есть не какой-то, а вполне определённый, хорошо знакомый вам Леший Шестой за каких-то триста лет нашёл-таки достойный ответ! Из своей скромности он не показывал вам до поры до

времени эту поистине удивительную машину, которая предназначена для переливания воды и других напитков. Но сегодня…

— Да запускай! — нетерпеливо крикнула Ведьма.

— Слова не дают сказать, — возмутился изобретатель. — Вот так всегда! Ну, ладно… Итак, начинаю!

Он достал из карманчика для часов большую бутылку шампанского и привязал её длинным ботиночным шнурком к своему вечному двигателю.

— Спуск корабля? — усмехнулся Людоед. — Ты прав, в такой торжественный день ничего не жаль!

Но Лешему было все-таки жаль. Он открыл пробку и, в два глотка осушив посудину, лихо разбил её о плитки двора.

— Ура! — закричали Пальчик и Гук.

— Пожалел машину, — поджала губы Ведьма. Домовой невозмутимо заметил с трубы:

— Сам убирать будешь.

А Людоед лишь хмыкнул. Его хмыканье было похоже на мычание большой коровы.

Леший отошёл на несколько шагов. Тут только все заметили, что он волочил за собой какую-то верёвку, тоже привязанную к вечному двигателю.

— Включаю, — и дёрнул.

Раздался ужасающий взрыв!

Ребят кувырком унесло за ворота. Домовой свалился в трубу. Самого изобретателя забросило на крышу, а Ведьму сдуло с неё: ругаясь, она высоко парила на своей метле. А Людоед, как ванька-встанька, согнулся до самой земли и тут же выпрямился.

«Несгибаемый человек! — как сказал бы Леший и наверняка уточнил бы: — Почти что человек».

Вечный двигатель исчез. На его месте осталась глубокая яма, из которой курился тоненький дымок.

— Это, наверно, всё от погоды, — робко объяснил с крыши изобретатель, потирая бока. — Погодка не та. Реакция на солнце… Я сделаю другой! — твердо сказал он.

Из трубы высунулся чёрный от сажи Домовой. В зубах у него торчал коротенький огрызок мундштука.

— Какого лешего!.. — пронзительно закричал он. — Учёный! Исчез и мгновенно появился снова:

— Изобретатель!

Исчез и опять высунул голову:

— Диверсант!

Вновь исчез и уже надолго. До самого вечера.

Во дворе появились оборванные, исцарапанные Пальчик и Гук.

— Эй, подрывник, — окликнул Людоед возмутителя спокойствия, — я давно хотел спросить: твой вечный двигатель для переливания воды, да?

— И напитков, — строго добавил Леший.

— Ну-ну, пусть. А куда? Для переливания откуда и куда?

— Было б откуда, найдется и куда. И наоборот.

— Лучше не темни, — пригрозил Людоед.

— Из пустого

в порожнее, — важно произнёс Леший. — Странные вы все, право. Для чего ж ещё нужен вечный двигатель! Дом освещать? Лук жарить? Землю копать? Ему же всё равно, что делать, пойми ты, садовая голова, — только останавливаться нельзя. На то он и вечный!

— Действительно, — опешил Людоед. — Постой, дом-то освещать можно?!

— А кто ночью при свете спать будет? — Леший слез по водосточной трубе, чуть не прихватив её себе на память. — Эх ты, недоучка!

— Мрракобесие! Кррупоррушка! — донёсся откуда-то сверху резкий голос.

Все задрали головы.

На ветке дерева сидела знакомая сорока с газетой, вдетой в перья хвоста. Она старательно счищала концами крыльев сажу с макушки.

— Потррясающе! Фейеррверрк! — бросила вниз газету и улетела.

Людоед поймал лист и недоуменно взглянул на крупный заголовок:

«ТАЙНА ОСТРОВА УТИНЫЙ».

— Мы пропали! — уткнулся он в газету. — Теперь нам крышка. От кипящего супа.

— Что там? — забеспокоился изобретатель. Людоед тяжело опустился на ступеньки:

— Ужас-с. И не тихий, а громкий! Здесь обо всём написано.

— О чём — обо всём?

— Как были доставлены катапульты на остров, как «улетели» забрасыватели, как… Смотри, что напечатано: «Возможен ответный удар!!» — Кто написал? Кто? — Леший выхватил газету. — Где подпись? Ага, вот: «Неизвестный автор по вполне известным причинам решил остаться неизвестным».

— Ничего не понимаю, — развёл ручищами Людоед. — И как только напечатали? Им нет никакого интереса шуметь!

— Правда. Никакого. Может, всё ещё обойдётся?

— Ну-ка, — Пальчик взял у него газету и с удовольствием посмотрел на жирный чёткий шрифт. — Напечатали-таки, успели. Правда, я малость поднаврал насчёт возможного ответного удара, но…

— Как?! — вскинулся Людоед.

— Запросто. Я ночью потихоньку смотался в город, дорога знакома — не страшно. У меня знакомые мальчишки в типографии, и они тайком…

— Ты понимаешь, что ты натворил?.. Скорей в город! — заторопился Людоед. — Может, чего разузнаем. Вдруг до нас докопаются? Опасность я люблю встречать лицом к лицу.

— Верно, — поддакнул Леший. — Уж там-то нас никто не найдёт.

— Да там сейчас такое будет, такое!.. — воскликнул Пальчик. — Неужели вы не понимаете!

— Ты так полагаешь?.. — нахмурился Людоед и вдруг широко улыбнулся. — Тогда захвачу нашу большую сковородку.

АУ-АУ-У

— Это всё вы! — метался по залу замка Держихвост. — Из-за вас!

— Не сваливайте со здоровой головы на больную, — шипел генерал Паф, потирая забинтованный лоб. — Вы сами виноваты!