Лиловые бабочки
Шрифт:
Солнечное утро. Что может быть лучше, чем прекрасное солнечное утро, запах свежего кофе со сливками и блины?
– Хозяйничаешь, – полуутвердительно произнёс Илья. – Ясно. Ментам или моему отцу уже звонила?
– Нет, конечно. На работу звонила, сказала, что сегодня туда не приду по семейным обстоятельствам.
– Вот как.По семейным... А я ведь сначала решил, что ты сбежала.
Я выключила конфорку.
–От тебя? Ты серьёзно? Ну хорошо, давай смоделируем. Допустим, я позвонила в полицию, и тебя заберут. Что будет дальше?
–
– Вот и я о чем. Смысл? Сидеть и трястись все это время? К тому же что-то мне подсказывает, что твой великолепный отец, если тебя снова отправят именно в тюрьму, а не в психушку, перейдет от словесных угроз к действиям. Знаешь, я могла бы сбежать, переехать в другой город, но я приметная по российским меркам. Найти меня будет легко. Повторюсь: какой смысл сбегать?
– Никакого, – согласился Илья, присаживаясь за стол. – Довольно депрессивная картина, если честно. Замкнутый круг.
– Именно. Так что ешь блины. Они как раз круглые и в каком-то смысле замкнутые.
– О, у нас поминки затягиваются? – хмыкнул Илья. – Тогда я требую пирожок и кисель.
Я внимательно посмотрела на него.
– Пирожки не пекла, – призналась я. – Но лишь потому, что с дрожжевым тестом долго возиться. Не знала, когда именно ты проснёшься. А кисель сварила. Кутья тоже стоит. Так что да, дорогой: поминки определённо затягиваются. И вот ещё что: я всё-таки собрала тебе контейнеры с едой. Не знаю, куда ты там дальше побежишь, но хотя бы какое-то время не будешь думать о еде. Все лучше так, чем бомж-пакетами питаться. Так. Теперь по сути. Смотри. В тумбочке кошелёк. Там наличка и карточки. Пароли я тебе написала. Советую снять всю наличку сразу, чтобы потом тебя отследить не смогли, думаю, ты и так в курсе. Все документы на квартиру там же: будь добр, позвони моему двоюродному брату и как-нибудь исхитрись их передать, ладно? Не хочу, чтобы такими трудами приобретенная собственность ушла в руки посторонних. Вроде бы всё. Приятного аппетита.
– ...банутая, – ровным тоном произнес Илья, складывая аккуратным конвертиком блин и начиняя его сладкой творожной начинкой. – Совершенно ...банутая. Но будь по-твоему. Доки передам. Знаешь, если бы я был знаком с тобой чуть хуже, то решил бы, что ты просто тянешь время. Но я-то понимаю, что это не так.
– Нет смысла оттягивать неизбежное, – философски заметила я. – У каждого из нас свой срок. Ешь.
– А ты?
– А смысл? – хмыкнула я. – Чтобы «судебники» на вскрытии всё это полупереваренное нюхали? Уволь.
– Ты что, хочешь сказать, что в прямом смысле подготовилась? – внезапно прервал завтрак Илья. – В смысле,вездечиста?
– Ну… насколько смогла. Кишки длинные, сам знаешь, – заулыбалась я. – Я не рассказывала? Я в студенчестве санитаркой в морге подрабатывала, правда, недолго. Ради интереса.
– Жуткие у тебя интересы, я бы там вообще работать не смог, – скривился Илья. – Фу, весь аппетит пропал…
Услышав это презанятное заключение из уст маньяка, я жизнерадостно расхохоталась. Это и впрямь забавно.
* * * * *
Присаживаясь на диван, я тихо произнесла:
– Если что… ну вдруг… по нашим обычаям на 50 день можешь
– Я понял. Страшно всё-таки, признайся? – закусил губу Илья.
– Страшно. Безусловно, страшно, – подтвердила я. – Кстати, наверное, давай я заранее извинюсь. Я не стоик совсем, орать буду громко, плакать ещё громче, наверняка буду умолять остановиться и прекратить. Вот… Так что особой эстетики не жди. Буду крайне жалкой и мерзкой в своей нестойкости. Малодушна, каюсь.
– Могу пообещать лишь то, что лицо, грудь и половые органы я не трону гарантированно.
– Ну хоть на этом спасибо.
Илья, подумав, сказал:
– Раздевайся, любимая. Уложу спать, как положено. Целиком раздевайся. Я тоже разденусь. И спасибо за всё. Мне жаль, что мы вообще к этому пришли. Глупо как-то… Но ни у тебя, ни у меня нет другого выхода.
– Согласна.
– Ну так может быть… всё-таки Кусю позовешь, Рюк? Не жадничай. Дай нормально попрощаться с моей любимой.
Я задумчиво посмотрела на Илью.
– А стоит ли? – мягко заключила я. – Тебе непременно хочется именно ни в чём неповинную любимую девушку убить и слышать в своих ушах всю жизнь её предсмертные вопли? Она мало настрадалась? Лучше мучай Руську. Ну или меня.
– Интересное у тебя контейнирование сознания, вот что я тебе скажу, – признался Илья. – Даже жалко такое забирать у людей, вот честно. И всё-таки ты тоже двинутая, я понял. Шифровалась-шифровалась, но в итоге прокололась.
– А ты думал, что ты один в детстве насилию подвергался? – хмыкнула я. – Таких в нашей стране тысячи. И каждый из этой тысячи дальше живет, как может. Есть два распространенных пути: кто-то продолжает порождать насилие, следуя показанному садистскому образцу, а кто-то выбирает принципиально иное решение. Ты выбрал первый вариант, и я тебя не виню. Но не осуждай меня за второй. Выбор есть выбор. Мало кто остаётся стабильным и психически здоровым после пережитого. Третий путь лишь для избранных.
– А, так поэтому ты не сопротивляешься? – понимающе покивал головой Илья. – Синдром выученной беспомощности?
– Что-то типа того.
– Тогда я, наконец, понял, почему к тебе так липло постоянно всякое дерьмо. Я про людей. Без жертвы нет насильника. И наоборот. Не расстраивайся, милая: больше тобой никто не сможет манипулировать. Никогда. Может быть, это даже и хорошо. Скоро ты станешь абсолютно свободной.
Илья забрался на диван с каким-то приспособлением в руках. Вроде бы как ошейник, но шипами внутрь. Но странные были шипы. Разноуровневые. Жутко похоже на зубы.
– А я-то всё понять не могла, чем именно разорвано горло у всех жертв было, – призналась я.
– Ну вот теперь поняла. Сейчас прочувствуешь лично. Довольно болезненная штука.
– Ладно, – равнодушно сказала я. – Верю. Давай сюда. Или ты сам хочешь мне надеть?
– Сам, – еле слышно произнес Илья. – Я свою самую любимую бабочку сам подготовлю и спать уложу. Так хочу.
– И всё-таки я была права, – грустно улыбнулась я. – Быть мне центральной фотографией коллажа обложек.
– Вот тут ты ошибаешься, – вздохнул Илья. – Тебе там, среди мерзавцев, не место. Ты принципиальноиная. Там давняя бронь для совершенно иного грешника. Ладно, милая, ложись, наверное. Приступим.