Лиловые сумерки
Шрифт:
– И что же это? – затрепетала красавица, мысленно сжавшись.
– В народе ее называют перепел.
– Простите?
– Похмелье, meine liebe, похмелье.
Тут уж Рихард не сдержался и захохотал. А девушке внезапно стало неловко. Она надула губки и отвернулась.
– В Российской Империи это чуть ли не народное достояние, Элиана, так что не стоит делать из этого трагедию. Это не смертельно. Эх, русские лучшим лекарством от похмелья считают рассол. Неважно какой, главное, что все как рукой снимает.
– А
– Нет, конечно, - рассмеялся Круспе, - я же не полагал, что моя молодая жена в день свадьбы напьется до поросячьего визга.
– Что?! – этого Элиана не смогла стерпеть и подскочила на кровати. – Неправда, я…
– Ох, только не говори, что мои речи тебя исцелили…
Взгляд Рихарда упал на низкий вырез кружевной сорочки, в которую переоделась перед сном девушка. Соблазн узнать, что же скрывается под ней, был велик, но Круспе нужно было доиграть свою роль до конца. С трудом оторвав взгляд от округлостей, видневшихся в вырезе, граф продолжил уже спокойнее, без насмешки:
– Завтра я увезу тебя в свадебное путешествие, и ты нужна будешь мне здоровой, свежей и отдохнувшей. Поэтому ты утром выпьешь кое-какую микстуру и солоноватую воду.
С этими словами Рихард встал и обошел кровать. Откинув покрывало, он скинул халат и скользнул под одеяло. Заметив, как вздрогнула его жена, он тихо произнес, повернувшись к ней:
– Элиана… Посмотри на меня.
Девушка нерешительно повернулась и робко взглянула на мужчину. Сердце ее колотилось, как заведенное, и Круспе слышал этот нервный стук.
– Я не буду прикасаться к тебе. В конце концов, мы живем не на Востоке, и окровавленную простыню вывешивать на всеобщее обозрение никто не будет. Спи, - Рихард погладил Элиану по спутанным локонам, мягко и успокаивающе улыбаясь.
– А как же?.. Ну, в смысле… Мы разве будем спать вместе? В одной постели?
Граф откинулся на подушку и, уже во второй раз, расхохотался:
– Meine liebe, меня отнюдь не прельщает перспектива провести ночь в кресле. Хоть я и перенес на неопределенный срок нашу брачную ночь, я не собираюсь спать отдельно от законной супруги. Спокойной ночи, Элиана.
Сказав это, Рихард задул свечу, и комната погрузилась в кромешную тьму. Мужчина услышал, как его жена облегченно вздохнула, заерзала, переворачиваясь на другой бок, и затихла. Вскоре раздалось ее сонное дыхание.
«Давно я не спал в одной постели с женщиной», - подумал Круспе и, пододвинувшись поближе к спящей, заснул, убаюканный мерным дыханием девушки.
***
Когда Элиана проснулась, Рихарда уже не было. Как он и предсказывал, чувствовала она себя препаршиво: голова просто раскалывалась, во рту словно кошки ночевали, и немилосердно хотелось пить. Повернув голову вбок, девушка увидела на прикроватном столике стакан с мутноватой водой, две пилюли и записку.
Смутно
«Как и обещал, твоя панацея. Пей, надевай дорожное платье и спускайся вниз. Надо попрощаться со всеми перед отъездом»
Девушка улыбнулась, встала с постели и быстро выпила лекарство, чуть поморщившись. Жемчужно-серое дорожное платье аккуратно лежало в кресле – оставалось только нарядиться в него. Элиана не стала звать служанку, самостоятельно смастерив себе тугой узел на затылке. Затем, пощипав щечки и улыбнувшись собственному отражению, она призналась себе, что чувствует себя куда лучше.
Повертевшись еще немного перед зеркалом, девушка спустилась вниз. Рихард уже был там. Сидя в гостиной, он пил крепкий кофе вместе с ее родителями, а также Оливером и Джоном.
Едва Круспе ее увидел, глаза его зажглись, и мужчина поспешил к ней навстречу. Поцеловав ее руку, он едва слышно поинтересовался:
– Лучше?
Элиана кивнула и лукаво подмигнула мужу, словно соучастнику. Вместо ответа Рихард выразительно поднял брови и обворожительно усмехнулся уголком рта. Затем, подведя ее к дивану, усадил рядом с собой и предложил кофе.
Завтрак прошел спокойно. Мужчины обсуждали дела, а Элиана с матерью болтали ни о чем, страшась разговоров о недолгой разлуке.
Позавтракав, Круспе поднялся и протянул жене руку:
– Пора ехать. Пойдемте во двор, - лаконично произнес мужчина, кивнув всем остальным.
Оказавшись во дворе, девушка поняла, что пришла пора прощаться. Хоть и ненадолго, но она покидала Лондон. Так далеко она не уезжала никогда в жизни. Конечно, она не знала, куда едет – Рихард загадочно отмалчивался, игнорируя любопытство жены. Но то, что поездка будет дальняя, указывало несметное чисто сундуков, которыми нагрузили почтовую карету.
С замирающим сердцем Элиана протянула руки к матери и коснулась губами ее влажной от слез щеки. Ей и самой хотелось плакать, но она сдерживала себя, как могла.
– До свидания, мама. Не плачь, а то и я расплачусь, - дрожащим голосом произнесла девушка, обнимая мать.
– Не буду, - Мадлен выдавила из себя улыбку и вытерла слезы.
Сжав напоследок ее руки, Элиана повернулась к отцу. Она не ожидала от него никакой сентиментальности, а потому удивилась, когда Филипп крепко прижал дочь к себе, поглаживая ее по спине.
– До свидания… - девушке показалось, что сердце вот-вот выскочит из ее груди от осознания, что отец любит ее, хоть и по-своему. Конечно, он не говорил ей сейчас об этом, но Элиана почувствовала это сердцем.
Подойдя к Джону, она позволила ему приложиться к своей руке, после чего по-дружески прикоснулась губами к его щеке, выслушав пожелания удачной дороги.
Рихард помог Элиане забраться в карету, после чего сел сам. Подождав, пока Оливер устроится рядом с ними, приказал трогать.