Лимб
Шрифт:
Когда дул порывистый ветер, белая шерсть рлока топорщилась, но хищник продолжал пребывать в своих мирах. Когда дождь заливал крышу, а вода ревела в водостоках, Рык сидел на прежнем месте – не двигался, не реагировал, не пытался укрыться от непогоды. В такие ночи Навсикая поднималась наверх и захлопывала крышку люка, чтобы ливнем не затопило дом. Утром девочка поднималась наверх и заставала зверя в прежнем положении. Иногда Рык спал, свернувшись калачиком. Навсикая долго смотрела на хищника – по ее застывшему лицу сложно было что-то определить. Если дождь прекращался, девушка оставляла люк открытым и спускалась
Солнце поднималось над океанской гладью, отражалось в окнах пристенных домов, прогоняло утреннюю серость. Люди выходили на террасы, открывали двери и люки, тихо переговаривались на кухнях. Готовились завтраки и душистые травяные отвары. Докеры воздушной пристани возвращались домой после ночной смены. Кто-то поднимался по скрипучим ступенькам крытых пролетов или карабкался по перекладинам веревочных лестниц. Хозяйки стремились попасть на рыночную площадь, чтобы добыть свежих продуктов к столу.
Город просыпался.
Взгляд Рыка становился осмысленным. Зверь лениво ворочался, осматривал свои владения, косился на солнечный диск. Выпрямлялся и потягивался. Прохаживался по черепице неспешной кошачьей походкой. И бежал окольными тропинками на дальние уступы, чтобы справить нужду и размять мышцы.
Рлоки легко взбираются на деревья и отвесные карнизы, хотя это и кажется невозможным при их массе. Когти у тварей длинные, мощные. Хищники, подобные Рыку, изначально обитали за полярным кругом – в краю скалистых фьордов, льда и снега. Когти у сородичей Рыка были втяжными и невероятно острыми. Дерево, ледяной скос, каменная расщелина – для удержания равновесия годилось всё.
Когда зверь мчался по террасам Гильдии или крышам городских кварталов, он был подобен белой молнии, которую невозможно остановить. Ветер свистел в ушах, забирался под шерсть, приносил ощущение свежести и свободы.
В такие минуты Рык забывал о своем одиночестве.
Атолл Миядзаки наполнял его жизнь необычными видениями, звуками и запахами. Первые ментальные вылазки Рык делал на окраины чужих видений, стараясь не пугать горожан и не вторгаться в сферу сокровенного. Он не охотился – мастер запретил это делать много лет назад. И рлок честно придерживался взятых на себя обязательств.
Он возвращался домой, когда солнце, отлипнув от горизонта, освещало каждую впадину в отвесной скале, каждый откос крыши, трубы и пристройки, лестницы и металлические перила. Нырял в квадратное отверстие, спускался по спиральной лестнице и задерживался на уровне кухни. Втягивал ноздрями запахи готовящейся еды. У очага хозяйничала Навсикая – она с детства любила готовить и находила в этом занятии своеобразное утешение. Пепельные волосы, как и прежде, растрепаны. Просторные штаны и рубаха не сковывали движений. Руки юной ученицы Вячеслава сновали над кастрюлями и сковородами, что-то нарезали, высыпали, помешивали. Механические действия, позволявшие не задумываться над прошлым и будущим. Только текущий момент, ничего сложного. Рык понимал Навсикаю – она потеряла своего питомца. Между ними много общего, и от этого становилось еще больнее. Рык чувствовал, что никто из мастеров Гильдии не заменит ему Ольгерда. А девушка ни на что и не претендовала – ей просто был нужен Хрум. И никто, кроме него.
Мерт заперлась в своей комнате, чтобы поупражняться с мечами. Жена Ольгерда теперь тратила
Ты или тебя.
Вот чему Мерт научилась в Тарросе.
Чуткий звериный слух улавливал свист рассекаемого лезвиями воздуха. Мерт скользила по половицам бесшумно – ни одна доска за всё время не скрипнула. Этому искусству ее научили в додзё. По-своему Рык восхищался воинами-людьми, но величайшим из всех бойцов считал своего хозяина.
Ароматы жаркого рлоку не нравились. Он не мог взять в толк, зачем вообще понадобилось портить великолепное, истекающее кровью и соками, свежее мясо. Именно такое Мерт и приносила ему в зимнюю комнату, наколдованную Вячеславом. Хуже поджаристой мясной корки, по мнению хищника, не было ничего. Разве что зелень и специи, которыми люди посыпали все свои блюда.
Продолжив спуск, Рык попадал в нижнюю комнату, служившую основанием врезанной в скалу конструкции. Здесь осевое бревно входило в горную породу. И здесь же открывался вход в заснеженную пещеру, служившую временным обиталищем для рлока.
Зверь переступал порог пещеры.
И с наслаждением вдыхал морозный воздух крайнего севера. Под лапами хрустел снег. У далекого горизонта громоздились изломанные ледяные торосы, а солнце было тусклым и безжизненным.
Рык понимал, что горизонт – фальшивка.
Но радовался заботе, проявленной людьми.
Глава 2. Мастер без зверя
Под утро ее разбудили громовые раскаты.
Навсикая почувствовала, что мерзнет. Укуталась в плед, но это не помогло. Ветер насквозь продувал комнату, хлопал ставнями, трепал занавески на окне. Изредка пространство сотрясал чудовищный грохот.
Молния выхватила из черноты низкую кровать с испуганной девочкой. Пол расчертился дощатыми линиями, предметы отбросили резкие тени. Из небытия выступил дверной прямоугольник.
Ночь выдалась безлунной.
Редкое явление, такое раз в четверть века бывает. Шен, Торнвудова Луна и Паломник – все три светила скрылись за звездным пологом, погрузив бескрайнюю водную гладь во мрак. И лишь всполохи молний озаряли небеса фиолетовыми зигзагами.
Навсикая поднялась с кровати, поплотнее завернулась в плед и осторожно приблизилась к окну. Ветер растрепал волосы девочки, пробрал до самых костей. Похоже, Атолл Миядзаки маневрировал, поднимаясь над грозовым фронтом. Высверки врубались в полотно реальности снизу, там же громоздились плотные скопления туч. Девочка подумала о Рыке – сегодня зверь не промокнет, спасибо кормчему. Дождь обрушится вместе со штормом на Океан, погонит исполинские валы, выдвинет из глубин первобытный ужас, перед которым трепещут даже самые смелые мореплаватели. Но здесь, на странствующем среди звезд куске скалы, всё будет тихо и спокойно.