Лимбия
Шрифт:
Прогуливаясь по ночному городу, я следовал своему любопытству, намеренно позволив себе заблудиться, тем самым следуя принципу «куда глаза глядят».
В тот момент у меня возникло стойкое предчувствие, что эта ночь может оказаться для меня неудачной. Каждый раз, когда я слышал неприятные городские шумы, по коже пробегали мурашки. Идти по неизвестной дороге может быть пугающим, но в то же время это может быть и очень захватывающим опытом.
Во время прогулки по городу я оказался в районе со сложной лабиринтной планировкой, где многоквартирные дома располагались в непосредственной близости друг к другу и были размещены
Эти запутанные узкие улочки иногда вызывали у меня беспокойство, словно бы они давили на меня своей теснотой. Главная дорога была извилистой и, в некотором смысле, обманчивой. Не знаю, какую цель преследовал архитектор этого многоквартирного городка, но с поставленной задачей он справился хорошо.
Поиск выхода из этого небольшого квартирного городка оказался довольно сложной задачей. В процессе бесцельного блуждания по искусственному лабиринту я заметил бар под названием «Ночные стражники Пойло».
С чувством полной решимости я вошёл в этот бар. При входе в помещение я старался выглядеть внушительно и уверенно, но, как оказалось, внутри почти никого не было, кроме бармена и одного пожилого мужчины. Я столько успел себе навоображать за эти мимолетные секунды, что для меня было шоком увидеть пустующий бар.
Я занял место за стойкой рядом с пожилым мужчиной.
– Добрейший вечерочек, человек. Заблудился? – спросил меня старик.
Его голос звучал довольно молодо и энергично, что не соответствовало его возрасту. Возникло ощущение, что данный пожилой мужчина присвоил себе голос молодого человека.
– Да, я заблудился, – ответил я ему, – Я заплутал, потерялся в закоулках своей души и не могу найти дорогу в светлый мир.
– С кем не бывает. Надеюсь, ты сможешь найти выход, – подбодрил он.
– Существует только один выход, но, к сожалению, его необходимо дождаться.
– Эвтаназию для душевнобольных недавно узаконили, почему бы тебе это не попробовать? Сынок ты мой заблудший, – посоветовал он.
– Знаете, я питаю глубокую любовь к свободе, и эта любовь не позволяет мне совершить самоубийство, – начал я говорить, – Чем сложнее и тяжелее будет прожита жизнь, тем приятнее будет сама смерть, по крайней мере, я так считаю. Представьте себе, каким будет наше освобождение от этой обременительной человеческой плоти. Что мы почувствуем, когда душа сбросит с себя эту семидесяти пяти килограммовую тушу? Какое облегчение мы испытаем, освободившись от этих оков плоти и жизни? Тело моё для меня словно тюрьма, словно бы меня сюда насильно посадили. Было бы замечательно освободиться от всех этих бессмысленных оков и сбросить весь груз ответственности в пустоту. Но необходимо проявить терпение и подождать. Я понимаю, что вам может быть сложно понять меня. Но всё же постарайтесь понять.
– Какая абсурдная причина продолжать жить, – прокомментировал он. – Ради одного мига облегчения ты готов продолжать страдать целые годы?
Я ехидно улыбнулся, и причиной тому было то, что мой собеседник прекрасно понял мою мысль и мои сказанные слова.
– Бессмертный человек может мечтать только об одном – о свободе.
– Не похож ты на бессмертного, – сказал он, окинув меня взглядом с ног до головы.
– Бессмертие может принимать разные формы, в том числе форму проклятия. Представьте, что вы проживаете одну и ту же жизнь многократно, снова
– Скажи, сынок сколько жизней ты уже прожил? Сколько раз ты умирал?
– Честно говоря, это моя нулевая жизнь, и мое проклятие активируется после моей смерти, – ответил я, показывая пальцами рук цифру ноль.
Внезапно пожилой мужчина вытащил пистолет и приставил его к моему виску. Его движения рук были не как у пожилого человека, а как у молодого. В каждом шаге чувствовалась лёгкость, а в каждом жесте – юношеская стремительность. Казалось, время не властно над его бодростью и энергией.
– Старик, сделай мне одолжение, нажми на курок.
В это время бармен спокойно стоял и протирал бокалы белой тряпкой. Его движения были размеренными и аккуратными, словно в каком-то ритуале. Этот бармен был как-то странно спокоен, казалось, ничто не может нарушить его сосредоточенность, словно он был не здесь, а где-то далеко, в своих мыслях.
Я услышал, как он снял предохранитель с пистолета.
– Разрешите ли вы мне достать кошелёк из кармана? – спросил я его.
– Доставай.
Я очень медленно и осторожно достал свой бумажник из кармана, стараясь не делать резких движений. Я извлёк оттуда все имеющиеся у меня денежные средства и кредитную карту и передал всё это стоящему рядом бармену.
– Не люблю я доставлять неудобства людям, так что эти деньги за уборку моего трупа.
– Ты издеваешься, щенок?!
– А что, если да? Или, может быть, этих денег вам недостаточно?
– Как же я не люблю иметь дело с безумцами, – произнёс он, убирая пистолет обратно в глубокий карман.
– Не любишь иметь дело с безумцами, потому что их невозможно контролировать?
– Вроде того, – буркнул он, – Не сердись на меня. Я просто хотел проверить, говоришь ли ты правду или нет. Моё любопытство взяло верх над моим критическим мышлением.
– На чем мы там остановились? Ах да… вспомнил, – продолжил я говорить, – Я дважды родился: сначала на свет появилось моё маленькое человеческое тельце, а потом внутри этого человеческого тельца родилась моя душа. Весь этот мир внутри меня, но раньше я был единым целым с миром.
– Люди мечтают о рае, а ты грезишь о смерти? Что прекрасного в небытии? – выслушав меня до конца, спросил он.
– Жизнь для меня – это рабство, а небытие – это свобода.
– А что насчёт твоей другой стороны личности? – вежливо поинтересовался он, опрокинув рюмку водки.
Я улыбнулся.
– На самом деле другая часть меня желает попасть в рай и бесконечно наслаждаться блаженством. Скорее всего, это моя жадность хочет насытиться этой жизнью.
– В последнее время я также испытываю недостаток интереса к жизни. Я долго искал такого человека, как ты, и наконец ты сам меня нашёл, – сказал он непринуждённо, словно бы обрёл свободу слова, – Общение с глупцами утомительно, они не осознают, насколько велик этот мир, а его величие заключается в невероятной сложности и запутанности сего мира. Чем глубже мы погружаемся в изучение мира, тем сложнее он становится, как будто бы в нем существуют две истины, которые гармонично переплетены между собой.