Лимоны желтые
Шрифт:
По всему чувствовалось – что-то происходит. Лишь только открывалась входная дверь, все настораживались. Она или не она? Блюда, которые и раньше были отменными, стали еще чуточку лучше. Калле придирчиво осматривал каждую тарелку, прежде чем она попадала на стол к гостям. Все должно быть безукоризненно.
Агнес и Хенрик тоже ходили по струнке. Калле ни о чем таком не просил, это была их собственная инициатива. Никакой фамильярности, никаких лишних разговоров с посетителями, официант должен делать свое дело, оставаясь незаметным. Для Агнес выдерживать подобный стиль не составляло труда, именно так она вела себя в «Le bateau bleu». Вежливо отвечала, если спрашивали ее мнение, и всегда помнила: эти люди пришли в ресторан не для того, чтобы общаться с ней. У Хенрика тоже не было с этим проблем,
Пернилле было сложнее. Новый стиль работы давался ей тяжело. Она привыкла пускать в ход личное обаяние, кроме того, с ее внешностью просто невозможно оставаться незаметной. Сначала это раздражало Агнес: они с Хенриком изо всех сил стараются, чтобы их ресторан по уровню обслуживания не уступал самым первоклассным, неужели Пернилле трудно взять с них пример? Однако спустя несколько дней Агнес успокоилась. У Перниллы собственная манера, которая соответствует ее характеру. Попробуй она держаться иначе – и это будет выглядеть как пародия, которая вряд ли кому-то понравится.
Только один раз Агнес позволила себе отойти от роли вышколенной официантки – когда к ним в ресторан заглянула Луссан. И то, прежде чем ненадолго присесть с подругой в баре, она внимательно оглядела посетителей, чтобы убедиться: Лолы среди них нет.
Честно говоря, обслуживая своего соседа, Агнес тоже не во всем следовала новым, более строгим правилам. Увидев его в зале «Лимонов желтых» в третий раз, она начала всерьез подозревать, что он ее преследует. Если он и психопат, то умело это скрывает. В нем несомненно есть что-то такое, что действует ей на нервы, но на сумасшедшего он не похож.
Агнес не могла сказать, что именно раздражало ее в Давиде Куммеле. Он напоминал кастрированного кота – добродушного, ласкового и безобидного. Что бы Агнес ни сказала, он никогда не возражал и никогда не обижался. Нормальные мужчины так себя не ведут. Наверняка он из тех парней, которые вечно страдают от безответной любви, потому что девушки видят в них лишь внимательных слушателей, ни на что не претендующих ухажеров. А может, он голубой, хотя нет, это маловероятно. Ге и не слушают Брюса Спрингстина и «Пинк Флойд». Правда, что касается музыки, вкус у него довольно странный, и Агнес не удивится, если он вдруг начнет балдеть от Джуди Гарленд [16] и «Боббисокс» [17] . Скажем, на днях он четыре раза подряд слушал одну и ту же композицию «Лед Зеппелин» – «Лестница в небо». Агнес уже собиралась спуститься и постучать к нему в дверь. Надо признаться, музыка звучала не слишком громко, но есть же предел терпению соседей. Однако, прежде чем Агнес успела дойти до его квартиры, все смолкло. Она даже огорчилась, что заготовленные колкие замечания остались невысказанными.
16
Американская киноактриса (1922–1969), прославившаяся ролями в музыкальных фильмах.
17
Популярный в 1980-х гг. норвежский вокальный дуэт.
Куммель опять пришел один и держался, как всегда, застенчиво. На этот раз он отказался от закуски и остановил свой выбор на курице. Когда Агнес поставила перед ним безукоризненно зажаренное филе, Куммель недоуменно посмотрел на тарелку. Не успела Агнес, довольно мрачно пожелав ему приятного аппетита, отойти от столика, как услышала робкое покашливание и тихое «извините»: Давид Куммель пытался привлечь ее внимание.
– Извините, – повторил он. Агнес обернулась. – Мне кажется, на гарнир должен был быть фаршированный перец.
– Перец был раньше. – Агнес стиснула зубы: она же забыла его предупредить об изменениях в меню. – Теперь вместо перца глазированный медом сладкий картофель.
– Жаль.
– Что?
– Я говорю, жаль. Перец с козьим сыром был вкусный.
– Сожалею. – Она пожала плечами.
– Но я уверен, со сладким картофелем тоже хорошо, – поспешно добавил Давид и взял в руки нож и вилку, словно торопясь продемонстрировать, как ему нравится новый гарнир.
Агнес направилась к бару, где Луссан ела зажаренные на гриле
Сегодня на кухне работал Паоло, но так как посетителей было мало – всего три пары плюс одинокий Куммель, – он был не очень занят и время от времени выходил в бар. При его появлении Луссан преображалась. Агнес множество раз видела, как Луссан заигрывает с мужчинами, и думала, что знает ее приемы наизусть, но сейчас она не узнавала подругу.
Обычно Луссан старалась навести мужчину на мысли о сексе. Тактика несложная. Сродни той, что используют взрослые, когда, желая понравиться ребенку, предлагают ему конфету. Несколько смелых замечаний, слегка выставленная вперед грудь, чуть надутые, густо покрытые блеском губки. Все это она проделывала почти автоматически, независимо от того, интересует ее мужчина или нет. «Привет! Сидим грустим в одиночестве?» – «Да, даже попку отсидела…»И – взгляд искоса, губки бантиком, грудь вперед. Не родился еще мужчина, который не начал бы при этом думать о сексе. А если такие и встречаются, то, видимо, они чересчур много слушали Барбару Стрейзанд. Обидно только, что эта тактика успешнее всего срабатывала на женатых, которые после секса теряли к Луссан интерес. До тех пор пока им снова не хотелось секса. Как, например, датчанину Торбену, который звонил Луссан каждый раз, когда приезжал в Стокгольм. Своего рода верность. Хотя его жена, возможно, назвала бы это иначе. Преимущество метода Луссан заключалось в том, что она сама устанавливала правила, сама проявляла инициативу. Она сама выбирала объект. По крайней мере, раньше было именно так.
И вот теперь она сидела и разговаривала с Паоло. Как всегда, шутила, но не на сексуальные темы, и блеска на губах почти не было, зато стакан с водой украшали жирные отпечатки помады. А когда Луссан смеялась, это не был ее обычный «роковой» смех a-ля Шэрон Стоун. При приближении Агнес оба собеседника словно менялись. Вели себя более сдержанно. А может, это только казалось. В любом случае у нее было ощущение, что ее присутствие им мешает.
Обходя зал, Агнес заметила, как Давид Куммель робко подает ей какие-то знаки. Но она сделала вид, что не видит, и прошла к другому столику – наполнить опустевшие бокалы, затем любезно кивнула мужчине и женщине, которые хотели расплатиться: минутку, сейчас она подойдет. И лишь отдав им счет, она наконец направилась к скучавшему в одиночестве Давиду. Бедняга, похоже, у него нет не только музыкального вкуса, но и друзей. А вдруг он и вправду маньяк, с содроганием подумала Агнес. Что, если он считает ее своим лучшим другом или того хуже – своей девушкой. Может, он живет в мире фантазий и эти посещения ресторана для него на самом деле любовные свидания. Агнес видела такое в кино. Может, он представляет, как они сидят вдвоем за красиво накрытым столом и он долго-долго смотрит ей в глаза. У Агнес по спине побежали мурашки. А если он сейчас вынет из кармана коробочку с обручальным кольцом и сделает ей предложение? И когда она откажется, он ее убьет, а труп будет прятать в квартире, пока тот не начнет разлагаться, и соседи, почуяв запах, позвонят в полицию, и все раскроется.
– Я вас слушаю. – Агнес изо всех сил старалась сохранять нейтральный тон. Кто знает, что у этого Куммеля на уме.
– Я бы хотел посмотреть, какие у вас десерты.
– Конечно. – Она принесла меню и осталась стоять возле столика, ожидая заказа.
– Какой из них, по-вашему, самый вкусный?
– Все вкусные, – ответила она после секундного колебания. Вопрос был вполне невинный, но вдруг Куммель записывает все, что она говорит. Заманит ее потом в заброшенный домик в лесу и заставит есть кофейное крем-брюле с засахаренными орехами, пока она не ответит на его чувства. Или не умрет мучительной смертью.
– Тогда принесите мне вот это, – произнес он наконец, показывая на строчку в меню.
Агнес кивнула. Нет, Давид Куммель не психопат. И выбор он сделал хороший. Сегодня они впервые включили в меню манговый шербет. Он получился очень вкусным. Освежающим, в меру сладким, с легким, но отчетливым привкусом аниса. Калле здорово придумал.
Паоло принял заказ. Через несколько минут десерт можно было подавать. Белая фарфоровая вазочка с шариком шербета стояла в середине желтой тарелки, а рядом – «розочка» из взбитого ванильного крем-фреша, в которую было воткнуто тоненькое печеньице в форме сердечка. Очень красиво. И очень вкусно. Калле давал Агнес попробовать свое изобретение.