Линии Инги
Шрифт:
– Инга, где ты была?
Она пожала плечами, достала из сумки ключи, пошла в сторону подъезда и на ходу бросила:
– Почему ты вообще решил, что можешь задавать мне такие вопросы. Ты вообще зачем здесь? Мне кажется, между нами не осталось вопросов.
Она ускорилась, но Ник догнал ее, коснулся руки, споткнулся, поправил воротник:
– Просто
Инга остановилась, подняла подбородок, усмехнулась:
– Серьёзно? Ну, скажи, Ник, зачем все вот это вот? Я, правда, не хочу никаких разговоров, выяснений и прочего бреда. У меня нет претензий, я не буду взрывать машины и телефоны. Я устала и хочу домой.
Ник достал пачку сигарет, глянул на нее, засунул обратно в карман, выдохнул:
– Ин, ну, хватит. Твой этот взгляд учительницы начальной школы просто уничтожает. А у меня психотравма, я с первого класса боюсь этих теть. Кажется, вот сейчас достанешь ты из своей корзинки с пирожками указку и скажешь хриплым басом: “Поди вон, Ильицкий, и без родителей в школу не приходи!”
Инга стиснула губы, чтобы ни в коем случае не засмеяться, сморщила нос и отрицательно закачала головой.
Ник взял розу, оторвал еле живую головку, протянул Инге:
– Мне, правда, надо очень многое рассказать. И я пьян. И я не знаю, как правильно тебе это донести. Это сложно. Знаешь, как эти розы пахли, так горько, и так тонко. Вот я почувствовал их аромат и захотел подарить тебе. Их на улице продавал до нелепости смешной старик, у него на голове какой-то вязаный носок, а на шее бабочка. А я шел мимо, увидел и захотел к тебе. И вот эти розы, вернее то, что от них осталось.
Инга взяла бутон, вдохнула, вернула его Нику:
– Может, просто не стоит? Ну все это так бессмысленно мелодраматично, как сцена из фильма по одному из центральных каналов. Может, ты просто пойдешь домой, ляжешь спать, а завтра поймешь, что ничего и не было. Все дым, все придумано, все улетело.
Кто-то на верхних этажах несколько раз открыл и закрыл окно. Скрипучие звуки допотопной рамы были похожи на кряканье вредной старухи.
Ник поднял бутон вверх:
– И ты, форточка,
Инга прищурилась:
– Вот ты меня втягиваешь в эти разговоры, которые я терпеть не могу. Ты мне сейчас станешь рассказывать, что в кафе была твоя любимая сестра, и вы с ней спасали котенка, мир, ну и все в таком духе. А я ничего этого знать и слушать не желаю.
Ник закачал головой:
– Ну, прекрати. Ты же совсем не циничная. Я не спасал котёнка и это не сестра. И всё гораздо очевиднее. Всё тупо и отвратительно, но я пришёл к тебе, чтобы…
Инга коснулась ладонью лба:
– Ник. Стоп. Стоп. С чего ты взял, что мы в кино? Я не люблю массовки и спецэффекты. И знать ничего не хочу, мне не нравится балаганное искусство, меня оно не развлекает. Мы заканчиваем, как взрослые.
Ник не к месту снова протянул бутон. Инга взяла тщедушную розу за то, что осталось от стебля и воткнула её в кармашек у сердца Ника. Добавила:
– Ничего не объясняй. Наверное, я придумала что-то очень красивое и очень искусственное, но конструкция сломалась, как эти некрепкие розы. Хороший вечер сегодня, честный. Больше не звони. Не позорь эти моменты.
Инга быстро поспешила к подъезду.
Ник смотрел, как в пепельной дымке вечера исчезает ее воздушная фигура с корзинкой.
Обоим было ясно, что это, очевидно, финал их корометражки.
Глава 5
Как только домофон запер за Ингой входную дверь, она быстро побежала к своей квартире, перепрыгивая ступеньки и чувствуя, как сердце ударами разрывает барабанные перепонки. Во рту пересохло, воздух подъезда показался резиновым и тухлым. Дышать стало нечем, точно чья-то сильная рука передавила ее шею. Она сглотнула, но от этого стало больнее в груди.
Ключи не желали отпирать двери, Инга роняла их, поднимала и снова роняла. За дверью взвывал Мартин, недоумевая, от чего хозяйка не может справиться с замком, как будто не знает, что ему срочно требуется законный ужин.
Конец ознакомительного фрагмента.