Линия Периферии
Шрифт:
История, запечатлённая им, граничила с фантастикой. Кем бы ни оказался этот Венансио — даже если он допустил ошибку, у него были все возможности и средства на исправление оной. В крайнем случае, он мог попросту надёжно залечь на дно. Каков прок ему был в самоподрыве? Люди закулисного мира, не брезгующие торговлей смертью — с ума так просто не сходят. Да и окажись он безумен — ушёл бы куда более эффектно. Но что это? Невзрачная, бесславная гибель в полузаброшенном здании, которое и полноценным убежищем-то не назовёшь. Джеффри чувствовал, что с этой историей что-то не так. Даже сама жизнь и политика торговой деятельности Венансио не укладывалась в утончённые правила современного социума. Но пилот не боялся, скорее — это даже подогревало его интерес и умело скрываемую жажду мести. Он жаждал крови, пусть и отказывался это признать, и даже боролся с собой, но с уходом главного антагониста из мира живых Джеффри больше не понимал, кому должен мстить, и сконцентрировался на том, что виновник его скорби оставил после себя. Позднее,
— Я сделаю это, — произнёс пилот, не отводя глаз.
— Покинуть основное транспортное средство в тридцати километрах от Мак-Мердо и добраться до неё на снегоходе, представившись по научному удостоверению и легенде. Сэр, инструкцию буквально вдалбливают в меня на протяжении четырёх дней, без перерыва на завтрак и обед, я помню всё так, что могу повторить, подорвавшись в три ночи под дулом марк сорок седьмого.
— Главное, чтобы вы не повторили её под дулом вражеского марк сорок седьмого, — не оборачиваясь, ответил тот совершенно бесстрастным тоном. — Вы не играете ключевой роли в операции, Джеффри Сэндшторм, но сегодня следует учитывать каждую деталь. Помните, если что-то пойдёт не так, как предусматривает инструкция — не пытайтесь предпринимать никаких резких телодвижений. В течение недели АНТКОМ покинет Мак-Мердо, и мы вновь получим относительную свободу передвижения по материку. Вертолёт снабжён всем необходимым, чтобы вы могли продержаться вплоть до момента эвакуации.
— Это не окажется проблемой.
— Полковник ожидает вас на палубе, постарайтесь не задерживаться, — агент возобновил движение к двери, и, прежде чем покинуть помещение, добавил, — он сегодня не в лучшем расположении духа.
Они просчитались. События начали развиваться раньше запланированного срока: в районе координат, куда должен был отправиться вертолёт — была зафиксирована мощная вспышка. И даже если возможные соперничающие силы прознали о планах американцев — эскадренный миноносец у берегов Антарктиды был единственным судном, снабжённым точными координатами бункера, и мониторинг американская сторона вела единолично. Учитывая силу шторма — заметить вспышку должны были тоже только они одни. Рассматривался вариант с отменой разведывательного полёта — полковник Мэрроу считал, что терять время недопустимо и следует сразу отправить команду специального назначения, но, к его немалому раздражению — наверху посчитали, что смена плана приведёт к ещё большей потере времени, и, пока объединённые усилия военно-воздушных и военно-морских сил разрабатывали новый запасной план — Джеффри уже покидал палубу корабля. Ситуация накалилась до предела, когда оказалось, что преждевременный запуск выдал местоположение «Арли Бёрк», остававшегося полностью замаскированным вплоть до этого момента, и кораблю пришлось немедленно покинуть местные воды, сменившись разведывательной подводной лодкой. Худшего расклада для Джеффри было и не придумать: связь с командованием нарушена, а внезапное появление на Мак-Мердо, предусмотренное протоколом — в ближайшее время окрасилось возможностью непредсказуемых последствий. Нельзя было даже следовать по обратному маршруту: вся прибрежная территория в данный момент могла находиться под пристальным вниманием чужих радаров. Джеффри решил завершить свою миссию, визуально подтвердив местонахождение бункера, и затем покинуть циклон с обратной стороны, запросив дальнейших инструкций — спаренный бак, установленный на его и без того рекордно выносливом AW139, должен был позволить несколько раз облететь всю Антарктиду по кругу. Напевая «Полёт Валькирий» и с трудом сдерживая нервную дрожь, Джеффри вёл двухмоторный летательный аппарат прямо к мигающей точке навигационного маркера. Вертолёт окутала непроглядная буря, и примерные координаты, рассчитываемые бортовой системой — были единственным доступным ориентиром.
— Антарктида? — рассмеялся он. — Полярный шторм? Иностранные спецслужбы? Всего лишь очередной день в рядах воздушных сил.
И вот, мигающая точка приблизилась вплотную к зелёному кругу по центру радара, и настало время снижать высоту, дабы различить хоть что-то сквозь бушующие воздушные потоки.
— Вперёд и вниз! — Джеффри был на пределе. Пусть каждое его действие и укладывалось в рамки всех инструкций, а маршрут составлял единственную прямую — экстраординарная ситуация, в которой оказался пилот, оказывала давление даже на подготовленные нервы. Никто не мог гарантировать того, что за ним прямо сейчас не следовала пачка каких-нибудь J-20 [2] , только и выжидающих момента, пока на прицеле не окажется что-нибудь достаточно подозрительное, чтобы стереть его в порошок. Снизив высоту, вертолёт оказался в зоне между тремя массивными ледяными вершинами, окружившими территорию предполагаемого бункера. Здесь, где буря была гораздо слабее, чем на высоте, Джеффри и сумел рассмотреть его. Самолёт. Дымящийся бизнес-джет, расколотый пополам, воткнутый носом в снег — так и застрял,
2
J-20 — китайский малозаметный многоцелевой истребитель.
— А-а! Ч-чёрт! — взревел пилот, впиваясь в штурвал и уводя машину вправо. Но от пятикилограммового осколочно-фугасного снаряда, летящего со скоростью пятисот метров в секунду и заполненного аммотолом нельзя было уйти с модифицированной топливной системой, часть элементов которой из-за громоздкости конструкции была вынужденно размещена на внешней стороне летательного аппарата. Пилотируемый AW139 изначально предназначался для дальнего путешествия и разведки, а не ведения боевых действий, и защититься от зенитного орудия, сокрытого от радаров безжалостным ураганом — попросту не мог. Бак вспыхнул, и вертолёт, лишившийся ротора, завертело вокруг своей оси. Джеффри, потерявший контроль над ситуацией, перебирал в кипящей голове десяток заученных конспектов за другим, но так и не находил искомого ответа. Тем временем, неизвестное зенитное орудие продолжало стрельбу, и вопящие сирены бортовых приборов то и дело прерывались оглушительными звуками близких разрывов. Один из снарядов разбил лобовое стекло, засыпая пилота градом осколков. Секундой позже AW139 коснулся земли, и окружающий мир мгновенно погрузился во тьму.
1
Джеффри очнулся от неутихающей качки перед глазами. Попытавшись вдохнуть, он чуть было не поперхнулся снегом, в котором оказался практически полностью закопан. Когда всё вокруг перестало неестественно плыть, а какофония позади не сформировалась во всё ещё отдающие эхом, но несравнимо более чёткие завывания бури и тревожный писк приборов — пилот, преодолевая боль, медленно осмотрелся.
Задняя часть вертолёта полностью отсутствовала, а корпус рядом с повреждённой топливной системой оплавился до неузнаваемости, судя по исходящему от него запаху керосина и горелой проводки — до сих пор не остыв. Не нужна была никакая экспертиза, чтобы понять — эта птичка уже никуда не полетит. Как, впрочем, возможно, и сам Джеффри — припасы, заготовленные на экстренный случай, теперь годились разве что на удобрения. По крайней мере та их часть, что не обратилась в пепел целиком.
Что ж, хотя бы ремни безопасности оправдали себя на этот раз — Джеффри отделался лишь несколькими ушибами. Но, конечно, пусть пилот и был соответствующе экипирован на случай экстренной задержки посреди льдов — и его костюм в жестокие минус шестьдесят по Цельсию не мог обеспечить продолжительной защиты. Проваляйся он тут в бессознательном состоянии ещё несколько часов — мог уже и не проснуться.
Удостоверившись, что связь с внешним миром отсутствует, Джеффри отстегнул ремни и выбрался наружу. Повреждённый шлем пришлось оставить, но профессиональные альпинистские очки, свободно защищавшие от горных ветров — спасали и от бури.
Как только воспоминания за прошедшие несколько дней вновь перестроились в нужном порядке, Джеффри осенило: самолёт! Даже если всё топливо на борту сгорело — блок аварийного питания мог остаться невредим, да и уцелевший фюзеляж бизнес-джета был единственным адекватным укрытием во всей округе, лишённой даже небольших пещер. А крушение, в свою очередь, кто-то мог и пережить.
Практически утопая в снегу, Джеффри, не обращая внимания на ноющие мышцы, направился в сторону упавшего самолёта. Неважно, что тот делал в глубинах Антарктиды в такую погоду, и почему американские военные не были о нём осведомлены — когда приоритетом становится выживание, такие детали порой прекращают нести всяческий смысл.
Продираясь сквозь снег и периодически оборачиваясь, дабы по стремительно исчезающим следам подтвердить, что он идёт в верном направлении — Джеффри размышлял. Ведь при нём всё ещё была рация, как и позывные автоматических систем… но имел ли он право вмешиваться? ЦРУ дали ему чёткий приказ: в случае ЧП, никаких резких телодвижений не предпринимать. Но, в действительности, оставался ли у него выбор? Мог ли он продержаться достаточно долго, чтобы дождаться спасения? Сам он, может, и мог вытерпеть неделю на одном сухпайке и трёх шоколадных батончиках во внутреннем кармане куртки, но что, если он окажется здесь не один?
Пилот уже успел потерять счёт времени, как впереди замаячил силуэт разорванного пополам реактивного самолёта, практически сливавшегося с окружением — выдавали его лишь обугленные острые фрагменты в области разлома, да пассажирские иллюминаторы.
Приблизившись к разлому, он понял, что выжившие в этом крушении действительно были: из-под импровизированного занавеса, установленного на месте вырванной двери, ведущей в кабину пилотов — шёл быстро развеивающийся дым от костра. Гореть могли и внутренности джета, но что могло всё ещё догорать в этом ледяном аду без постоянной и контролируемой подпитки, представлялось с трудом. Сняв очки, Джеффри рывком поднял занавес, и, не церемонясь, вошёл внутрь.