Линия свободна. Сборник 2004-2024
Шрифт:
«Вы учитесь на психолога?» – спросил я.
Она снова улыбнулась и молча покачала головой. В следующую секунду я остался один в тамбуре, но именно в этот момент мне меньше всего хотелось оставаться наедине с самим собой.
Я вернулся через несколько минут и, не глядя ни на кого, сразу забрался на свою полку. Вскоре женщины стали играть в карты, позвали в свою компанию меня, но я притворился спящим. Притворился? Мне стало казаться, что я на самом деле сплю. Что еще мгновение, и все вокруг растворится. Не будет никакого разговора в тамбуре, не будет этих неожиданных наивных добрых глаз юной девушки напротив меня, не будет ее голоса. Не будет вороха мыслей, которые словно ждали своего часа, чтобы обрушиться на меня всей своей массой. Не будет никаких трудностей, которые вдруг появились совершенно из ниоткуда. Часом раньше все было так просто – я знал, что должен делать и чего делать не следует. У меня был простой план, которому недоставало только денег. «Всего лишь»,
Я растерялся. Страх. Словно я вдруг забыл, как дышать. Словно в шаткую конструкцию кто-то бросил маленький камень.
Через час я забылся беспокойным, каким-то нездоровым сном.
Когда проснулся, на часах было уже 02:15. В вагоне было тихо – мои попутчицы, как и все пассажиры, мирно спали. На верхней полке напротив меня лежала Наташа. Блики света от дорожных огней мелькали на ее милом, спокойном во сне лице. Внезапно мне захотелось разбудить ее и сразу же, здесь же рассказать ей обо всем, что со мной случилось. Так испуганный ребенок будит свою маму посреди ночи. «Испуганный ребенок». Вот во что превратился самоуверенный хладнокровный убийца, притушивший свои чувства, искусственно умертвивший все живое в себе.
Я сел на полке, не сводя глаз с Наташи. Казалось бы, так просто – протянуть руку и прикоснуться к ней. Наверняка, она спит чутко. Наверняка, одного взгляда на меня ей будет достаточно, чтобы понять, что ее глаза нужны мне.
Нет.
Нельзя. Не имею права.
Она должна продолжать жить своей молодой, полной ярких красок жизнью. Закончить институт, устроиться на нормально оплачиваемую работу, встретить порядочного мужчину, родить и воспитать ребенка с такими же, как у нее, лучистыми глазами. И лучше ни ей, ни ему не узнать никогда, что на свете есть такие, как В.Н. И такие, как я. Она ненамного моложе меня, всего на пару лет. Но ее поезд мчит на всех парах. А мой… Моему впору идти под откос.
В 02:30 должны были остановиться на очередной станции. Как раз на узловой. Это был мой единственный выход. Назавтра я бы не удержался и обязательно обо всем рассказал ей.
Заспанный проводник даже толком не слушал мои объяснения. Когда мы остановились, он выпустил меня, сонно кивнув на мое «до свидания», и отправился досматривать свой «железнодорожный» сон.
Поезд тронулся через три минуты, оставляя меня одного на платформе. Я долго смотрел вслед исчезающим в темноте вагонам, и сердце мое разрывалось от боли и отчаяния. От меня уезжали мои последние иллюзии на новую жизнь. От меня уезжал единственный человек, рядом с которым я хотел бы побыть хотя бы еще немного…
Мне вдруг представилось, как утром мои попутчицы проснутся и увидят, что меня нет. Удивление в глазах двух дам на нижних полках. Надежда Михайловна достанет из-под подушки свою «золотую» сумочку и в очередной раз проверит деньги и документы. Затем посмотрит вещи, и, увидев, что ничего не пропало, удивится еще больше. И тут она заметит укоризненный взгляд своей дочери. Наташа знает, что я не вор. Но не знает, почему я сошел с поезда. Моя тайна осталась со мной. А я остался в ее прошлом.
Последние огоньки поезда скрылись. Я стоял и тупо смотрел перед собой.
Темно и холодно.
Так теперь будет все время.
Обратный поезд прибывает в 03:45. Скорее бы. Я должен вернуться. Не хочу бегать, да и не от кого. Что такое побег от В.Н., если главный враг поселился во мне самом? Может быть, люди называют это Совестью. Мне все равно, что думают люди. Как ни назови, это съедает меня изнутри, как болезнь. И тот, кто избавит меня от этого недуга, сделает благо для меня, сам того не подозревая.
Не жалуюсь. Я заслужил эти страдания. Я заслужил все то, что со мной будет дальше, когда я вернусь и сдамся. Я надеюсь и на то, что В.Н… Вадим Николаевич Киселев, руководитель отдела в «АТМ-Банке» – что и он получит все, чего заслуживает. Ведь именно он использовал меня для убийства двух ни в чем не повинных людей. Именно он показал мне на входе в банк Анастасию Игоревну Дементьеву, мою первую жертву. Именно он незаметно вытащил из ее сумочки ключ от квартиры, по которому сделал дубликат, а затем снова подложил ключ ей, отдав копию мне, тем самым позволив в нужный момент беспрепятственно проникнуть к ней домой. Именно он дал мне ее адрес и обрадовался, узнав, что я живу совсем неподалеку. Именно он позвонил мне в назначенный день и сообщил, что только что отпустил ее домой, подав тем самым сигнал к началу спланированной им «операции». Именно он продумал все мои действия вплоть до того, что я должен был уйти с места преступления через дверь на крышу, которое действительно оказалось незапертым. Именно он порекомендовал мне надеть на ноги бахилы, которые я предварительно тайком вынес из ближайшей больницы, чтобы не оставлять следов в квартире и на лестничной площадке. Именно он после встречи уже с ее мужем Геннадием Петровичем Дементьевым приказал мне следить за ним, а затем и избавиться от него.
Именно он рассчитал все и, провернув дело, остался преуспевающим банковским служащим.
Но именно он недооценил жизнь, недооценил тот мир, в котором мы все живем. Недооценил соперника. Это серьезная ошибка, и она будет ему стоить дорого. Даже если сам я
Интересно, что когда я оглядываюсь назад на свою короткую жизнь, то не вижу ничего такого, с чем мне было бы тяжело расстаться. Видимо, это оттого, что я жил уже где-то в будущем, в другом измерении. Стремился в завтрашний день, не видя, что происходит вокруг. Не замечая препятствий. Возможно даже, что среди людей, которые мне встречались до того, как я переступил последнюю черту, были и те, кто мог бы меня понять или хотя бы захотел услышать, как Наташа. Тогда они казались мне чужими, ничем не отличавшимися от всех остальных. Теперь мне остается только сожалеть об этом. О том, что в какой-то момент я отвернулся, отказался от всего, что могло превратить меня в другого, более совершенного человека. Проще говоря, я поставил на другой цвет. И тем самым сделал неверный выбор. Теперь слишком поздно, чтобы что-то исправить и жить с этим дальше. Зато самое время принять свою жизнь такой, какой я ее сделал.
Гудок за окном. Голос из динамика. Наконец-то. Посадка на поезд.
Март-апрель 2005
Спасибо
Добрый день, Владимир.
Долго думала над приветствием, наконец, выбрала это. «Добрый день». Действительно, добрый. Он, может быть, и сам не догадывается, до какой степени. Вот уже пятнадцать лет этот день оказывается для меня не просто датой в календаре. Праздник ли это? Наверное. Несмотря на то, что именно в этот день я стараюсь как можно реже показываться на глаза людям, чтобы они не видели моих слез. Горьких слез, сменяющихся счастливой улыбкой. Да, вот такая гамма чувств. Конечно, никому она не понятна. Ведь мы переехали в этот город через несколько дней после того, что произошло. И никто, кроме меня, мамы и Сергея не знает о том, что произошло в нашей семье этим днем пятнадцатью годами ранее. Сергей – это мой муж, теперь мы уже не живем вместе. Он полюбил другую женщину, но Сергей – порядочный человек, и я знаю, что он оставит нашу тайну при себе. Я не осуждаю его. После того, что случилось, нам было трудно жить рядом, трудно вечером ложиться друг с другом в постель, трудно каждое утро смотреть друг другу в глаза, улыбаться друг другу. И воспитывать сына вместе.
Сейчас Лешке уже 18. Да-да, самой не верится. Совсем большой, совсем взрослый. Все время боюсь за него, волнуюсь, как сумасшедшая. Он только смеется. Глупый мальчишка. Конечно, он не знает. И слава Богу, что не знает глубины моих переживаний. На днях сдал на права. Представления не имею, как буду отпускать его одного в город на машине. Точно с ума сойду. Как я могла разрешить ему поступить на эти водительские курсы? Просто все для него, все ради него. Я не могу его сильно ограничивать, хочу, чтобы у меня был нормальный незакомплексованный мальчик, который вот-вот вырастет в замечательного мужчину. Я знаю, что уже очень скоро он не сможет быть со мной. Что я, несмотря на всю свою привязанность и сумасбродность, не смогу удержать его рядом со мной. Но пусть он будет счастлив. Пусть он будет здоров. Пусть он будет великодушен, смел и решителен. Пусть в этом он будет похож на Вас. Знаете, он у меня такой талантливый. Поступил на самый престижный факультет нашего университета. 12 человек на место, а Лешка взял и поступил. Преподаватели говорят, что у него светлая голова, математический дар. Говорят, что при правильном отношении из него может получиться серьезный ученый. Будет правильное отношение. Будет все, что только ему понадобится. Я сделаю все, что в моих и выше моих сил. Потому что это мой сын. Потому что он самый лучший. Это ребенок, которого мне подарили дважды. Первый раз – восемнадцать лет назад его подарил мне Сергей. А второй раз – три года спустя, таким же, как сегодня, августовским днем. На этот раз его подарили мне Вы. И каждый раз, когда я смотрю на его задорную улыбку; на то, как он болтает с другом по телефону; на то, как он ест или спит – я вспоминаю, что именно Вы подарили, вернули мне его. Я снова хочу сказать спасибо Вам, снова путаюсь в словах, чтобы сказать, насколько сильно я благодарна Вам. И мои глаза в очередной раз наполняются слезами оттого, что Вы никогда не услышите, не прочтете этих слов. У Вас не было детей, не было жены или невесты. Даже родителей, несмотря на то что Вы были еще очень молоды. Ну что ж… Может быть, в следующей жизни нам снова посчастливится встретиться, и тогда, может быть, мне удастся отплатить Вам добром. Кто знает, может быть, уже в вашей квартире случится пожар, и уже я, простая прохожая, не задумываясь, ринусь спасать Вас из огня. Меня, как и Вас, ничто не остановит. И я знаю, что спасу Вас. Даже ценой собственной жизни. Как это сделали Вы, бросившись за моим сыном.
Я перечитаю это письмо еще раз, а затем сожгу его. Спички, пепельница – вот они, рядом со мной. Письмо получилось коротким, гореть будет недолго. Потом я схожу в церковь и поставлю еще одну свечу за Вас.
А через несколько дней я, пожалуй, возьму неделю отпуска и съезжу в тот город, из которого мы бежали пятнадцать лет назад. Хочу побыть на Вашей могиле и попробовать еще раз сказать то, о чем я пишу сейчас. Может быть, случится чудо, и Вы услышите меня.
Спасибо Вам.
Мама Леши Александрова