Линия жизни, или Маршрутчик от бога
Шрифт:
Белая «Истана» по-прежнему стояла на обледенелой грунтовке у входа. Джон курил, привалившись спиной к ее капоту.
– Ну как? Всех сдал?
– Кого вспомнил, сдал, кого не вспомнил – тоже сдал. Бабушку свою двоюродную – и ту сдал за компанию.
– Ну, молодец. Что теперь делать будешь?
– Понятия не имею. Я же крайне неопытный бомж. Что им у вас делать полагается?
Маршрутчик почесал подбородок, затянулся и выбросил сигарету. Окурок пролетел в полуметре от грязной урны и укатился под крыльцо РОВД.
– Иди в машину, чего мерзнуть.
Что
Отъехав немного от отделения милиции, Джон сообщил:
– Бутылки собирать не суйся, там все поделено. На мусорках тоже. Даже не знаю, что тебе еще предложить.
– Нерадостная перспектива. Я, в принципе, полезный, но не могу придумать, чем.
– Сомнительная в таком случае у тебя полезность, – вынес вердикт маршрутчик. – Деньги считать умеешь?
– Пока не подводил. А что?
– Сегодня со мной кондуктором поездишь. Устраивает?
– Вполне. А сколько у тебя проезд?
– Двенадцать рублей, – с явным подозрением сказал Джон.
В половине седьмого утра на конечной, которую Игорь изо всех сил пытался вспомнить, да так и не смог, собралось уже пятнадцать машин. Все, кроме большого белого «Дукато», стояли без водителей. В «Фиате» же было что-то вроде собрания.
– Поздно приехали, – проворчал Джон. – Сиди здесь.
Он заглушил мотор и пошел к «Дукато». Игорь широко зевнул, скрутил на минимум звук магнитолы и принялся рассматривать машины. Пять зеленых «Истан», две желтые, три белых, считая ту, в которой он сидел. Пять «Газелей», выглядевших уродцами по сравнению с аккуратными «Истанами», и «Фиат» – высокий, на несуразно маленьких колесиках, флагман этой разномастной флотилии. В маршрутках Игорь мало что понимал, но крепко сбитый корейский микроавтобус, накануне едва не лишивший его жизни, почему-то вызывал больше доверия.
Как и его хозяин. Что и беспокоило, и обнадеживало одновременно.
Вот только думать о том, как жить дальше, почему-то не хотелось.
Да и не было никаких идей. Долго ли удастся списывать все на сотрясение мозга, которое неизвестно, было ли вообще? Или на галоперидол? На удар в бок маршруткой?
Игорь подозревал, что все его проблемы начались намного раньше, но где именно свернул с удобного хайвэя в счастливое будущее на грязный проселок, что завел в эту чащу, так и не вспомнил.
Хлопнула дверца, в не успевший остыть салон ворвался холодный воздух и запах сигарет. Игорь понял, что умудрился задремать. Джон сунул за козырек какой-то лист бумаги и прибавил звук в магнитоле. Отбил время на секундомере:
– Сегодня в восемь минут будем ездить, – пояснил он. – Сейчас дядя Вася, мы за ним.
Игорь сонно огляделся, пытаясь вычленить в изрядно поредевшей армаде упомянутого дядю Васю. Белая «Газель» отваливала от остановки.
– Он самый, – проследив направление его взгляда, подтвердил Джон. – Семьсот
– Что?
– На номер посмотри.
– А-а-а…
– У нас, кстати сказать, триста восемьдесят. Если потеряешься.
– Постараюсь уж не теряться.
– Чай будешь?
– А разве есть?
Джон хмыкнул и указал на квадратный, обитый кожзамом ящичек, стоявший между водительским и пассажирским сиденьями:
– Бери термос, наливай.
– А тебе?
– Не хочу. Давай, у тебя пять минут.
Игорь послушно цедил очень крепкий сладкий чай, позевывал и мрачно смотрел на маршрутчика. Тот выглядел неприлично бодрым и довольным жизнью. В уголках зеленоватых глаз – улыбчивые морщинки; пальцами постукивает по оплетке руля в такт очередной тюремной частушке. А чего, ему, собственно, горевать? Недодавленный пешеход решил не создавать неприятности, машина не пострадала – крути себе баранку да деньги с пассажиров собирай. Вот работа! Никаких начальников-самодуров, никаких поставщиков, срывающих все сроки… и никакой перспективы. Впрочем, не всем же думать на перспективу. Деревенскому рубахе-парню – самая что ни на есть хорошая работа.
Игорь вернул термос на место, а Джон завел мотор.
На секундомере – восемь минут.
«Истана» мягко тронулась и, отделившись от стаи, подъехала к остановке. Никто ее там не ждал.
– Пристегнись сам, пожалуйста, – попросил Джон.
Мимо трех пустых остановок проехали почему-то медленно, хотя Игорь бы, наоборот, предпочел разогнаться на свободной дороге.
– Дядя Вася мне подрезинивает, – ответил на невысказанный вопрос Джон. – Придется и мне Сохатому маленько подрезинить.
– Подрезинить? – удивился Игорь. – Сохатому?
– Всему-то тебя учить надо, – не зло рассмеялся маршрутчик. – Как объяснить-то… ну вот дядя Вася специально медленнее ехал, чтобы на остановках после того, кто перед ним идет, побольше народу скопилось. Это значит, что мне достанется меньше, если я поеду как обычно. Вот я и подрезиниваю. Понял?
– Понял. А «сохатый» причем?
– Сохатый – шестьсот сорок четвертый. За нами идет.
– Ясно. А ты тогда кто?
– Я Джон, говорил же.
Частный сектор вдоль дороги постепенно сменился заросшими камышом болотами. Вдалеке маячили развилки Объездного моста, окруженные ангарами и оптовыми базами. Этот район Игорь уже немного знал – пару раз бывал с экспедитором на одном из складов, помогал собирать груз в И-ск.
Мысли о работе, которая еще вчера была, а сегодня почему-то исчезла из его жизни напрочь, наконец-то стали более конструктивными.
Ему нужно переговорить с Николаем Ивановичем. К тому же остался неиспользованный отпуск, за который полагалась компенсация. При увольнении ее должны выплатить. Не ахти, какие деньги, конечно, но продержаться первое время хватит – не жить же, в самом деле, теперь у этого маршрутчика. Это он сейчас не возражает, пока испуг не прошел, но Игорь был уверен, что уже к вечеру Джон предложит подвезти до какой-нибудь вшивой ночлежки.