Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
— Про свою улыбку я говорить ничего не буду, моя серьезная кузина, но этотъ сэръ Дигби Дентъ — титулованный джентльменъ.
— Джентльменъ! Вс англичане, на которыхъ красный мундиръ и эполеты считаютъ себя джентльменами и задираютъ въ колоніяхъ носъ.
— Я сама разсчитываю со-временемъ на титулъ леди и не вижу причины быть невжливой съ человкомъ своего круга.
— Сесиль Дайнворъ! — воскликнула Агнеса, сверкнувъ глазами и женскимъ инстинктомъ угадывая, на что намекаетъ ея кузина. — Не каждый англичанинъ — Ліонель Линкольнъ.
— Маіоръ Линкольнъ
— О, фи! Этотъ человкъ жестоко поплатился за свою ошибку и внушаетъ теперь только сожалніе.
— Отъ сожалнія одинъ шагъ до другого, боле нжнаго чувства, и тогда вы начнете относиться снисходительне и къ другимъ людямъ изъ той же категоріи.
— Это ко мн не относится. Я могу человка жалть и въ го же время оставаться врной своимъ принципамъ.
— Настанетъ для васъ такая минута.
— Никогда! — съ жаромъ воскликнула Агнеса и, сообразивъ, что хватила черезъ край, прибавила:- Во всякомъ случа на этомъ человк не будетъ краснаго мундира.
Сесиль только улыбнулась…
Между тмъ осада города продолжалась. Впрочемъ, по существу это была не осада, а только блокада. У американцевъ, несмотря на захватъ ими нсколькихъ кораблей и двухъ фортовъ на канадской границ, было слишкомъ еще мало военныхъ припасовъ, чтобы они могли себ позволить роскошь обстрла города. Съ другой стороны и англичане не забыли, какъ дорого обошлась имъ Бенкеръ-Гилльская побда, и не ршалисъ на вылазку. Впрочемъ, пушечные выстрлы по временамъ раздавались, такъ что къ нимъ успли привыкнуть даже дамскія уши.
Прошло еще дв недли. Въ одно прекрасное утро Польварть, по обыкновенію, лихо подкатилъ въ томпонг къ подъзду дома мистриссъ Лечмеръ, и черезъ нсколько минутъ его деревяшка застучала по коридору, гд уже была въ сбор остальная компанія. Об прелестныя кузины стояли, закутанныя въ мха такъ, что видны были только кружевные воротнички, а Ліонель принималъ на свои плечи шинель изъ рукъ Меритона.
— Какъ! Вс уже готовы! — воскликнулъ Польвартъ, оглядывая поочередно всю компанію. — Вотъ и хорошо. Точность — настоящія дрожжи жизни. Врные часы необходимы и гостю, и хозяину, и хозяйскому повару. Миссъ Агнеса, ваши глаза сегодня смертоубійственны. Если Гоу желаетъ, чтобы его солдаты были цлы, онъ долженъ ихъ беречь отъ васъ и не пускать васъ въ свой латерь.
Глаза Агнесы Дэнфортъ сверкали, когда онъ это говорилъ, но какъ только они упали на его деревянную ногу, ихъ взглядъ сейчасъ же смягчился.
— Пусть онъ лучше самъ себя бережетъ, — сказала она. — Я знаю его слабость.
— Хоть бы разъ она сказала мн какую-нибудь колкость съ тхъ поръ, какъ меня вынесля изъ битвы съ оторванной ногой. Жалетъ! Щадитъ! — проговорилъ Польвартъ вполголоса Ліонелю. — Мы куда же — въ церковь демъ? — прибавилъ онъ.
Ллонель нершительно подалъ другу листокъ бумаги.
— Что такое? — спросилъ Польвартъ и прочиталъ: «Два офицера, раненые въ послднемъ сраженіи, желаютъ поблагодарить Бога за исцленіе».
— Гмъ! — произнесъ Польвартъ. —
— Я думаю, что мой старый товарищъ по школьной скамь.
— Я? — вскричалъ Польвартъ, невольно поднимая деревянную ногу и глядя на нее. — Разв вы полагаете, Ліонель, что лишиться ноги — это такое счастье, за которое благодарятъ?
— Могло случиться и хуже.
— Хуже? То есть, лишиться обихъ ногъ? Тогда была бы, по крайности, симметрія.
— У васъ есть мать, — продолжалъ, какъ будто не слушая, Ліонель. — Я увренъ, что она помолится, радуясь, что вамъ это сраженіе не обошлось дороже.
Польвартъ три раза кашлянулъ, поднесъ руку ко дбу и къ глазамъ, поглядлъ на уцлвшую ногу и сказалъ не безъ волненія въ голос:
— Да, вы правы. Мать не перестанетъ любить своего сына даже тогда, когда отъ него останется почти одна окрошка. Прекрасному полу доступно такое великодушное чувство только въ извстномъ возраст, уже посл сорока лтъ. Молодыя двушки любятъ грацію и симметрію.
— Такъ вы согласны, чтобы Меритонъ подалъ эту записку въ такомъ вид, какъ вы ее прочли?
— Конечно, конечно. Вдь со мной могло случиться то же, что съ бднымъ Мэкомъ. Да, подайте записку отъ двоихъ. Одно колно у меня все-таки найдется, чтобы встать на молитву.
Ліонель кивнулъ головой, а капитанъ повернулся къ миссъ Дэнфортъ и подалъ ей руку, чтобы вести ее къ экипажу. Сесиль взяла подъ руку майора Линкольна, и вс четверо пошли садиться въ томпонгъ.
Это было второе воскресенье по выздоровленіи Ліонеля. Въ первое онъ еще не могъ выхать въ церковь, потому что былъ слабъ, такъ что только теперь имлъ возможность замтить, насколько опустлъ Бостонъ. Одни изъ жителей выбрались изъ города тайкомъ, другіе по полученнымъ пропускамъ отъ главнокомандующаго, такъ что въ город было теперь меньше жителей, чмъ военныхъ.
Подъзжая къ королевской церкви, Ліонель и его спутники обратили вниманіе, что военные идутъ по улиц группами, громко разговариваютъ и хохочутъ, скандализируя этимъ горожанъ, которые шли, напротивъ, съ подобающей степенностью и торжественвостью. Это Ліонелю не понравилось. Когда великолпный экипажъ остановился у церкви, человкъ шесть офицеровъ бросились к дамамъ, чтобы помочь имъ выйти и чтобы превести ихъ черезъ обледенлую паперть. Агнеса холодно отклонила услуги и съ двусмысленной улыбкой сказала одному юному офицерику, особенно усердно желавшему ей помочь:
— Мы у себя дома привыкли къ климату и отлично умемъ ходить по льду. Это опасно только для иностранцевъ.
Съ этими словами она поклонилась и торжественно прослдовала въ церковь, не глядя на офицеровъ, стоявшихъ шпалерами по обимъ сторонамъ.
Сесиль не была такъ рзка, но и она отклонила предложенную офицерами помощь и прошла въ церковь одна. За ними прошли Польвартъ и Ліонель, здороваясь на-ходу съ нкоторыми товарищами, толпившимися въ притвор храма.
Заигралъ органъ. Группы разговаривающихъ разошлись, вспомнивъ, наконецъ, зачмъ они тутъ. Вдругъ раздался голосъ, говорившій въ носъ и нараспвъ: