Лирик. Книга первая
Шрифт:
Титры-
… – Как в кино… Это его подсознание или душа. Не протестует. Отдыхает.
Голос диктора.
– К старости все становятся сентиментальными и немного глупыми. От слова маразм. Мозг, наверное, действительно замедляет свой ритм. Стратегию и тактику поведения и подчеркиваю внутренних как интересы, а не геополитика междоусобных войн и протестов. Противоречий и основ всего. Философий. А не поэзии для ботаников. Предубеждений и противопоказаний. Провокаций и аппозиций. Антисемитских лозунгов. От его подсознания. И
В углу комнаты большой телевизор. Его окно в мир. На стене фотография его жены. Лет тридцати. Красивая брюнетка.
Ночь. Старик уже на мотоцикле типа Харлея. В кожаной куртке. Смотрит на окружающее свысока. А вдалеке все тот же постаревший и немного сдавший позиции и похудевший волк. Смотрит опять мудро. Но не свысока. Как индеец.
… Голос диктора. Второго бойкого как спортивный комментатор.
– И как старая привычка она просто обязана развиваться. Вглубь и вширь. Оригинально и не все понятно так сразу. Но не надо быть поэтом. Главное быть человеком. Про байки из склепа. Истина не в вине. А в трепетном притяжении Земли. К старости. Не к корысти. А кто-то еще под корой твоего же головного мозга. Подсознание. Чувство вины.
Голос первого диктора.
… – Искуситель или в жанре цветов на городской клумбе и по интересам. И кино. Клоуны – это старики. Ангелы дети. И только иногда наоборот. Как почтовые голуби.
Цитата Второго диктора. Более шустрого как спортивный комментатор.
… – И если мужчине надо быть сильным, то это про телевизор. Шутка. Он не мозг, которому надо развлекаться и отвлекаться от бурной деятельности. В этом ему намного и даже категорически как аллегория легче. Он как осень. И скоро из телевизора повалит листва. И разве это не гениально? Как одиночество?..
Титры… В облаках табачного дыма.
– В курительной комнате снов.
Кухня. Вечер.
Мужчина наливает себе чай. На холодильнике стоит маленький телевизор, по которому передают новости. Та самая театральная пауза. Когда человек словно отсутствует. Его душа и помыслы где – то не здесь… Размышляет с умным видом. Мечтает или философствует внутренне. Умиротворен. Но это не на долго. Легкая скованность или депрессивность все – таки проскальзывает. Но не на долго. Через пару секунд человек опять спокоен и уверен в себе. А ля в своей правоте. И собственной философии.
Голос мужчины.
… – С позиции противоречивых высказываний в искрометности достижений упитанности мозга и нирваны от слова нейроны, обычного как завтрак – разума и амбициозности того что всегда или все еще движет как по инерции. Но в начале очень даже ничего. Бодро как от чашки хорошего крепкого кофе. А потом вспыльчивость и даже агрессивность. По настроению. И хорошо, если можно настроиться как приемник на позитив. На волну благодушия и как сказал бы философ или священник все познается в сравнении. Как вырванный зуб. После зубной боли. И зубная боль
И душа может болеть. Она сама по себе. Наверное. И почти наверняка, что она есть. Честно. Как листопад. Это как чих. Апчхи… Я цитирую. Не агрессия. А скорее страх почти, что мания преследования. Ужасно. Но это было. Хорошо, что прошло. С позиции интересов и потенциала, который все еще есть. Странности и копание в себе уверенность силы. А не паранойи. Творчество или импровизации.
Титры – В виде огненной тонкой надписи на окне.
… – Маленький человек. Театральная пауза. Не свечи. А Вечер.
Голос второго спортивного комментатора…
…– Интим не предлагать. Он сам себе интим. Шутка.
Спальня. Вечер. Старик листает глянцевый журнал. Устроившись поудобней в своем любимом кресле. Рядом на журнальном столике лежит его телефон и ваза или корзинка с фруктами. Небольшая фотография его бывшей жены в рамке. Он смотрит на фотографию с умилением и даже с трепетным восторгом, словно до сих пор любит ее.
Голос диктора.
… – Но так ли это? И прошло ли чувство уже давно, и как всегда притупилось с годами, став обыденным или привычным, и остались только воспоминания. Не полный ли он сноб и эгоист. И способен ли он любить кого – то вообще?..
Голос второго диктора. Спортивного комментатора.
… – Скорее всего, он обычный человек которому за шестьдесят. Осталось что – то в душе. Как привычки. И характер. Не Цезарь же. Или Наполеон. У него даже нет друзей. С возрастом это простительно. И с возрастом это проходит. Как столкновения хорошего и плохого. Добра и зла. Нет поклонников или членов его тайного общества. Скорее всего, кружка по интересам. Не то чтобы армии.
Скромность все – таки украшает интеллигента. С акцентом на сны. Или того самого мира в котором он все еще живет. Или попадает на определенное короткое время. Порочащий круг и рычащий оракул, и тигр… Размер не имеет значения. И все еще не маразм, но и не второе дыхание.
Вечер. Спальня. Опять заиграл джаз. Старик шепчет стих. Вполголоса чуть громче, чем шепот. С выражением почти как профессиональный актер.
… – Портал цветов. Тревожный взгляд назад. Зеркальный ветер – джаз… Как в проруби в анфас. Как в профиль чей – то сон. Не понятый листвой. Как осенью – пророк. Кристально чистый лес, засыпанный золой.
Он потянулся и, улыбаясь, закончил.
– Как часто мы смотрели снам в глаза?.. Не сглазить бы. Защита от проклятий. И… Пророчество цветов. Лунатик. Хрустально чистый сон. Пророчество тумана. Как интим. Чудесное забвение. Как рай…
И после небольшой паузы шепотом:
– Это и есть счастье? Или Нирвана?..
Закончил он с легким сарказмом. Старик закрывает глаза.
День. Он видит себя в этом девственном романтичном лесу из полу сказки полу стиха – залитом солнечным светом. С пением птиц и журчанием ручья. И только вдалеке в тени дерева стоит зловещая мистическая тень.