Лирика
Шрифт:
И узнать хотите, сего ли мира
И насколько мне в радость
Мой родник и лужайка.
Мне реальность эта дана богами
Вся вовне меня и всегда мне явна.
Как же мнимость сумеет
Больше быть их даянья?
Так оставьте мне Реальность мгновенья
И богов моих безмятежно-близких,
Обитающих рядом,
А не в Небе пустынном.
Дайте мне пройти язычником путь мой,
Слушая на нем звучанье свирелей
Тростников
Что-то шепчущих Пану,
И живите в вашем призрачном мире,
Но оставьте мне мой алтарь бессмертный
И общение зримое
С дружескими богами.
Нет на свете благ прекраснее жизни,
Дайте жить и тем, чья древнее вера
Вашего Иисуса
И Марии скорбящей.
Мне же утешенье дают Деметра,
Аполлон, Венера, Уран прадревний
И перуны, что мечет
Нам Зевес в предвещанье.
После нас кроны тех же деревьев
Будет ветер такой же привычно трепать,
И листва шелестеть
Так же будет, как нынче.
Суета и волненья - все тщетно.
В мире сущем не громче ведь отзвук от нас,
Чем от зыбкой листвы
Под порывами ветра.
Значит, нужно со вздохом покорным
Перед вечной Природой гордыню смирить,
Жить отпущенный срок,
Словно эти деревья.
И напрасно в величье играем:
В целом свете никто, кроме нас, не сочтет,
Что великие мы,
И служить нам не станет.
Если здесь на песчаном прибрежье
Море третьей волною стирает мой след,
Что же станется там
Там, где море есть Время?
Пускай у меня
Бессмертные боги
Отнимут суровым своим приговором
Все - славу, богатство, любовь,
Но пусть, отнимая,
Оставят лишь только
Возможность увидеть все сущее в мире
Живое и то, что мертво.
Любовь или слава
Не стоят вниманья:
Богатство бесплодно, а слава обманна,
Любовь - только зыбкая тень.
Зато постиженье,
Что пристально ловит
И зримые формы, и образы мира,
Надежно и прочно в себе.
Его побужденье
Весь свет наш бескрайний,
Любовь -o безмятежный покой
мирозданья,
Богатство - всеобщая жизнь,
А слава его
Высокая гордость,
Уверенность ясная, что обладаешь
Обличьем всего, что вокруг.
Все прочее смертно
И смерти страшится,
И лишь созерцанье бесцельное мира
Бесстрашно, бесстрастно всегда.
Собой оно полно
И жаждет так мало
Возможности гордой отчетливо
Пока не угаснет мой взор.
Сколь
Сырой землей укрыт,
От солнца не страдает он, не мучит
Его в ночи луна.
И пусть несет в разодранном пространстве
Лохмотья туч Эол,
Пусть Посейдон взъяренный клочья пены
Швыряет в небеса,
Он безразличен, и пастух, пришедший
Под вечер отдохнуть
В дубраву, где зарыт когда-то слывший
Подобьем божества,
Не ведает, что ныне попирает
Того, кто мог бы стать,
Коль жизнь была бы вечной, воплощеньем
Нетленной красоты.
Ваша веселая дивная молодость,
Счастье, так полно в себя погруженное,
Взгляд ваш, каким вы на взгляд отвечаете,
Ваше незнанье себя
Делают вас поразительно схожею
С жизнью всеобщей, и тихо прощаешь вам
За безотчетную нежность к любимому,
Что забываете вы,
Как много юных на бреге безвременном
Крона, отца правосудья неправого,
Море смывает, оставив лишь в памяти
Шелест белесой волны.
О, сколько горестей смутною делают
Жизнь нашу краткую! О, сколько бедствий,
Жалких, нелепо-ничтожных,
Нам уготовано свыше!
Сколь счастлив бык, что пасется на пастбище,
Не сознавая себя, и уходит
В смерть, словно в стойло родное,
Или мудрец, погруженный
В тайны науки, вдали от нас строящий
Жизнь, нам чужую, как дым, что возносит
Руки, которые тают
В несуществующем небе.
Это лето уже оплакиваю
И во вспять опрокинутой памяти
По цветам, что утрачу вновь,
Слезы горькие лью.
Через двери годов, мной прожитых,
Проходя, представляю густую тьму
Бездны, гулом наполненной,
Где не будет цветов.
Розу утром сорвав случайную,
Не бросаю, пусть вянет со мной, пока
Не свершит поворота в ночь
Вместе с нами земля.
Лидия, отринем знанье, не способное
Сотворить цветы, что приносит Флора,
Иль свернуть колесницу
Аполлона с пути его.
И отринем созерцание, далекое
От всего, что близко для нас с тобою,
Оно смотрит, не видя
Мир глазами усталыми.
Но взгляни: Церера, вечно неизменная,
Поле золотистое полнит дрожью,
А потом флейта Пана
Ниву вновь успокаивает.
Посмотри на нимф и на прадревний танец их,
Что рожден в лазурной богов отчизне,
Вот они в хороводе