Зажми свою свежую рану, Пусть кровь одиноко не свищет, Она, как душа в нашем теле, Смертельного выхода ищет. В глаза ли глубокие гляну — Живое в них дышит сознанье, Что рана — твое обретенье, А с ним ты сильнее страданья. И словно отысканный выход — В душе отступившая смута, И, ясная в трепете боли, Начальная светит минута. А мы осененно и тихо Столпились, чего-то не смея: В животном предчувствии доли
Нетронутым рана страшнее.
1969
" Как ветки листьями облепит, "
А. Т. Т
Как ветки листьями облепит, Растают зимние слова, И всюду слышен клейкий лепет — Весны безгрешная молва. И сколько раз дано мне встретить На старых ветках юных их — Еще не полных, но согретых, Всегда холодных, но живых? Меняй же, мир, свои одежды, Свои летучие цвета, Но осени меня, как прежде, Наивной зеленью листа. Под шум и лепет затоскую, Как станет горько одному, Уйду — и всю молву людскую — Какая б ни была — приму.
1970
" И вышла мачта чёрная — крестом "
И вышла мачта чёрная — крестом, На барже камень, сваленный холмом, И от всего, что плыло мне навстречу, Не исходило человечьей речи. И к берегам, где меркли огоньки, Вода ночная в ужасе бросалась, А после долго посреди реки Сама с собой с разбегу целовалась. Сгустилась темь. Костёр совсем потух. Иными стали зрение и слух. Давно уж на реке и над рекою Всё улеглось. А что-то нет покоя.
29 августа 1970
" В час, как дождик короткий и празднично чистый "
В час, как дождик короткий и празднично чистый Чем-то душу наполнит, Молодая упругость рябиновой кисти О тебе мне напомнит. Не постиг я, каким создала твоё сердце природа, Но всегда мне казалось, Что сродни ему зрелость неполного раннего плода И стыдливая завязь. А моё ведь иное — в нём поровну мрака и света. И порой, что ни делай, Для него в этом мире как будто два цвета — Только чёрный и белый. Не зови нищетой — это грани враждующих истин. С ними горше и легче. Ты поймёшь это всё, когда рук обессиленных кисти Мне уронишь на плечи.
20 августа 1970
" Осень лето смятое хоронит "
Осень лето смятое хоронит Под листвой горючей. Что он значит, хоровод вороний, Перед белой тучей? Воронье распластанно мелькает, Как подобье праха, — Радуясь, ненастье ль накликает Иль кричит от страха? А внизу дома стеснили поле, Вознеслись над бором. Ты кричишь, кричишь не оттого ли, Бесприютный ворон? Где просёлок? Где пустырь в бурьяне? Нет пустого метра. Режут ветер каменные грани, Режут на два ветра. Из какого века, я не знаю, Из-под тучи белой К ночи наземь пали эти стаи Рвано, обгорело.
1971
НА РЕКЕ
Воткнулись вглубь верхушки сосен, Под ними млеют облака,
И стадо медленно проносит По ним пятнистые бока. И всадник, жаром истомленный, По стремя ярко освещен Там, где разлился фон зеленый, И черен там, где белый фон. А я курю неторопливо И не хочу пускаться вплавь Туда, где льется это диво И перевертывает явь.
1971
" И осень бесконечно длится, "
И осень бесконечно длится, И дымом отдает асфальт, И эти сорванные листья В дорожном вихре нарасхват. Пестрят вокруг в холодном жженье Во рву, на ветровом стекле, — И, словно жизни продолженье, Их маета по всей земле. Но вдруг заметишь, как над нами Ненарушимую, одну Деревья бережно ветвями Пронизывают тишину. И поднимают выше, выше, Как емкий купол, Чтобы смог Ты в странной четкости расслышать И шум, и гул, и чей-то вздох.
1971
" Листа несорванного дрожь, "
Листа несорванного дрожь, И забытье травинок тощих, И надо всем еще не дождь, А еле слышный мелкий дождик. Сольются капли на листе, И вот, почувствовав их тяжесть, Рожденный там, на высоте, Он замертво на землю ляжет. Но все произойдет не вдруг: Еще — от трепета до тленья — Он совершит прощальный круг Замедленно — как в удивленье. А дождик с четырех сторон Уже облег и лес и поле Так мягко, словно хочет он, Чтоб неизбежное — без боли.
1971
" И вдруг за дождевым навесом "
И вдруг за дождевым навесом Все распахнулось под горой, Свежо и горько пахнет лесом — Листвой и старою корой. Все стало чистым и наивным, Кипит, сверкая и слепя, Еще взъерошенное ливнем И не пришедшее в себя. И лесу точно нет и дела, Что крайний ствол наперекос, В изломе розовато-белом — Как будто выпертая кость. Еще поверженный не стонет, Еще, не сохнув, не скрипит, Обняв других, вершину клонит, Но не мертвеет и не спит. Восторг шумливо лист колышет, Тяжел и груб покой ствола, И обнаженно рана дышит, И птичка, пискнув, замерла.
1972
ДЫМКИ
Дорога всё к небу да к небу, Но нет даже ветра со мной, И поле не пахнет ни хлебом, Ни поднятой поздней землей. Тревожно-багров этот вечер: Опять насылает мороз, Чтоб каменно увековечить Отвалы бесснежных борозд. И солнце таращится дико На поле, на лес, на село, И лик его словно бы криком Кривым на закате свело. Из рупора голос недальний Как будто по жести скребёт, Но, ровно струясь и не тая, Восходят дымки в небосвод. С вершины им видится лучше, Какие там близятся дни, А все эти страхи — летучи И сгинут, как в небе они.