Лис, который раскрашивал зори (сборник)
Шрифт:
– Что ты сейчас сказал?
– переспросил меня Дивен, развернувшись ко мне лицом.
– Я… я не знаю. Я повторил, то, что написано, но я ничего не понимаю, Дивен, помоги мне. У меня что, пока тут я летал, умер ребёнок?
Кот выхватил у меня из рук письмо и начал перечитывать. По его словам, он пытался привести меня в чувство некоторое время, но я просто сидел со стеклянным взглядом, и ничего не отвечал. Потратив на меня почти четверть часа, Дивен пошел обсуждать проблему с Кейриком, и тот ему начал что-то советовать, но тут я встал, пошел к штурвалу, посадил
Вай-Вай я сказал, что ей тоже лучше уйти - мы сейчас с Дивеном будем совершать уголовные преступления. Но она осталась. Дальше я достал три пистолета - два дал Дивену, один взял сам. И начал править к сердцу города. Рожа у меня при этом при всём, говорят, была страшной.
– Откуда у тебя оружие, идиот?
– спрашивал меня тогда Дивен, - у тебя что, есть назначение на оружие?
– Нет. Ими со мной расплатился один парень. Клиент.
– Контрабанда?! Ты занимаешься контрабандой?!
– Не я, он. Я для него рисовал небо над поездом, которым к нему в гости ехала его первая мастерица.
– Старая контрабандистка?!
– Дивен, ты считаешь, что старые контрабандистки не должны быть счастливы?
– рассудительно спросил я его, сажая Лёгкую во дворе мастерских сердца, и он на это не нашелся с ответом. Этого диалога я даже не помню: я отвечал тогда на полном автомате - так много подобных уже у меня было.
Занятно сказать, но те, кто легко могут рассудить, что некто заслуживает смерти, всегда смущённо замолчат, если спросить их, заслуживает ли этот кто-то, даже самое плохое существо на свете, счастья. Наверное, это от того, что даже на словах, лучше лишить жизни, чем лишить надежды.
Мозги нагнали меня, когда мы заходили в мастерские сердца - все нас поздравляли, а у меня в голове была только та картинка, которую мне нарисовал мастер сердца- эллипсоид из магнитных линий, который выглядел как дирижабль. Точнее - как чехол для оболочки дирижабля. Всё сложилось, всё было ясно и просто, но могло не получиться.
Мы прошли прямо к мастеру сердца. Он был у себя в кабинете. Мы вошли без стука, Дивен сразу запер за нами дверь изнутри. Мастер был не один, ему как раз угрожала, срываясь на крик, моя мать. Когда мы вошли, она умолкла, но я успел различить повисшие в воздухе слова «не смеешь… вернёшь мои деньги…».
Не став разбираться в происходящем, я наставил пистолет на хозяина кабинета и быстро озвучил, что мне нужно. Старая лисица, которую держал на прицеле Дивен, увидев это, расхохоталась жадным истерическим смехом.
– Ты собрался отправлять моим заказчикам отчёты об аварии для того, чтобы защищать жизни таких, как он?!
– визжала сквозь смех она, - это нищета, она не понимает ни великодушия, ни щедрости - такие как он, могут только красть и хотят только жрать!..
Мастер громко опустил на стол руку, которую до того держал у подбородка. Он не стукнул, но это движение заставило её умолкнуть, а Дивена опустить пистолеты, которые он, впрочем, тут же поднял, опомнившись, о чём мне зачем-то и сообщил. А я выдержал осуждение в его глазах. Мне было
Взгляд у него был тогда спокойный - моего пистолета он не боялся. Я слышал, что мастера сердец городов учатся ремеслу в Храме, у демонов, и за время учёбы созерцают такие ужасные ужасы, что пуля в мозгах - уже не худший вариант. Он мне сказал:
– Я дам тебе это. Но потом я найду тебя, и ты ответишь перед судом.
– Искать не надо: если всё выйдет, то я буду в Изразцах, а если нет - по дороге туда и мёртвый. Закрывайте в тюрьму - я не буду прятаться, и всё отдам, но мне сейчас домой надо. Очень быстро домой. Так быстро никто не летает, а я полечу, иначе мой сын умрёт. Иначе, - сказал я ему, и взглянул в самые глаза, - никак.
Он поднялся, чтобы идти в хранилище, и коротко взглянул на лисицу:
– Моё решение неизменно. Ваши заказчики будут знать, что вы им продали.
– Ты делишь со мной одну трагедию, - выкрикнула она ему вслед обвинением, но он не обернулся, велев референту передать охране, что отныне доступ для этой госпожи в мастерские сердца закрыт навсегда. Он мог бы тогда сдать и нас, но он не стал. Мы с Дивеном кое-как прикрыли оружие одеждой, он не беспокоился о нацеленных ему в спину стволах. Знал, что ему ничего не грозит, что мне всё равно уже конец.
И потому он мне дал немного металла в экранированном изнутри контейнере, сказал: «если ты не солгал мне, Кай, то мы ещё поговорим. Теперь беги.» и мы побежали. Я подумал на ходу, что мастер сердца тоже, возможно, когда-то терял детей, или спешил отчаянно, но так и не успел куда-то. Я думал так потому, что он дал мне сорок секунд форы и только потом поднял тревогу, но мы не успели всё равно - когда выбегали во двор уже выла сирена, Лёгкая испугалась и начала отчаливать - дирижабль уходил от двора.
Я прыгнул, обернувшись в воздухе, и поплыл над опускающимся вниз городом к Лёгкой. Вай-Вай мне выкинула верёвку и подтянула, когда я уцепился за неё зубами, и только потом я оглянулся назад и увидел, что Дивен так и остался там - он кричал мне, просил вернуться, просил не бросать, но я бросился бегом в моторный.
«Ты бросила Дивена!», - обвинил я Лёгкую, как только начал возиться с двигателем.
«Я бросила вас обоих, но ты оказался жизнеспособен», - холодно ответила она, но потом смягчилась, - «ты не спасёшь сына, если нас собьют».
Я остановился, и в ушах у меня снова прозвучал крик Дивена.
«Поворачивай!» - жестко велел я.
«Нет.»
– Поворачивай!
– крикнул я в голос, но мне не было ответа. На то, чтобы выбраться из города, у нас было минут пять-семь - время, которое нужно, чтобы снять назначение на пересечение межей. Я судорожно вдохнул воздух, который показался мне раскалённым добела. Лёгкая сделала за меня выбор, который я всё равно вынужден был сделать.
Если бы я вернулся, мы потеряли бы время и погибли при пересечении межей оба. А так, Дивен, по крайней мере, не умрёт. Я не буду рисковать его жизнью в воздухе. Он не умрёт. И у меня есть только один путь - вперёд.