Лис Улисс и свирель времени

Адра Фред

Георгий примирительно похлопал его по плечу.

– Не обижайтесь, профессор. Мы же тогда еще не были друзьями.

У Крота замерло сердце.

– А… сейчас?

– Ну, сами подумайте. Разве иначе я стал бы обучать вас бесплатно?

У енота на глазах выступили слезы. «У меня есть друг, – растроганно думал он. – Настоящий друг. У меня. Есть. Он сам сказал».

– Что с вами, профессор? – насторожился Георгий.

Крот суетливо вытер слезы.

– Ничего. Я в порядке. – Ему захотелось

перевести разговор на другую тему. – Учитель! А как же вы дали ему совет? Вы разбираетесь в бизнесе?

– Что? Конечно, нет!

– Тогда как же?..

– Я разбираюсь в ткани жизни. Бизнес не сложнее, поверьте.

Однако Крота такое объяснение не удовлетворило.

– Нет, погодите. Учитель, если вы такой умный, то почему такой бедный?

– Почему это я бедный? Я вовсе не бедный. Но и не умный. Я мудрый. Это не одно и то же.

– А какая разница?

– Умный считает, что если он быстро разбогатеет, то всем докажет, что он умный. Чтобы никто не смог кинуть ему с ехидной ухмылкой: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» Эта фраза его ужасно пугает. Вот и пыжится, как дурак. А мудрый и не собирается кому-то что-то доказывать. Ему на это наплевать. Короче, если обобщить, то умный знает «как», а мудрый – «надо ли».

Крот был озадачен. Он всегда считал, что «мудрый» это разновидность «умного», что-то вроде «шибко умный».

– Но разве мудрый не хочет разбогатеть?

– Хочет, пожалуй. А в моем случае, даже наверняка.

– То есть вы хотите сказать, что могли бы разбогатеть в любой момент?

– Конечно. Делов-то… Я же философ.

– Но почему не сейчас?! Я не понимаю!

– Не, сейчас нельзя. Позволить себе сейчас разбогатеть – все равно, что поить грудного младенца черным кофе. Вкусно, но рано.

– Извините, учитель, но мне не кажется это умным.

– Вот и хорошо. Не люблю умных. Они столько фигни творят, разгребай за ними потом… Вот ученый какой-нибудь. Физик. Или хуже, химик. Умный, аж мозги из ушей. И изобретает жуткое-прежуткое оружие. А оно разносит полгалактики. Доказал всем, какой он умный? Да не то слово! А был бы не умный, а мудрый, разве стал бы он такую фигню изобретать? То-то же. Умные даже хуже глупых. И те и другие творят всякую фигню, только глупые – глупую фигню, а умные – умную. Второе опасней. В общем, на фиг. Мудрость круче.

Крот пока что не был готов принять подобное отношение к теме обогащения, так как искренне считал ее Темой Номер Один. Однако тщательно запоминал все, что говорит Георгий, так как собирался впоследствии написать книгу «Мои беседы с сусликом Георгием» и сделать на ней много денег. Крот не оставлял надежды стать не просто философом, а очень богатым философом.

Георгий, не подозревавший о корыстных мыслях своего ученика, похлопал его по плечу и жизнерадостно сказал:

–

И чего это мы бедные? Разве каждый может себе позволить номер в «Роскоши»? Мы – можем! Идемте, профессор!

Отель встретил философов многочисленными доказательствами своего названия. Роскошь лилась потоками яркого света из солнцеподобных люстр; роскошь поднималась волнами от ковров нездешнего происхождения, ступать по которым было страшно; роскошь атаковала стрелами от настенных фресок, изображающих все ту же роскошь. Холл был наводнен постояльцами в нарядах, каждый из которых стоил столько, сколько Кроту хватило бы на полноценные раскопки какого-нибудь древнего города. В центре холла, у фонтана, джаз-трио в составе рояль, контрабас и барабаны наигрывало нежные мелодии в духе «ретро». В воздухе разливался аромат ленивого дорогостоящего безумия.

Портье за стойкой, молодой лис, окинул суслика и енота взглядом, полным вежливого снисхождения, словно весь внешний облик гостей кричал «неплатежеспособны!».

– Слушаю вас, господа?

– Нам нужен двухместный номер, – сказал Георгий.

– Вы бронировали?

– Нет.

Портье развел лапами:

– В таком случае, увы… Все номера заняты.

Суслика это известие весьма удивило.

– Все? В таком огромном отеле, да еще и не в сезон?

– Вы правы, это необычно, – согласился портье. – Но сегодня ночью в отеле намечается грандиозный праздник, и съехалось небывалое количество гостей. Так что ничем не могу помочь. Если, конечно… – Портье замолчал.

– Ну? Если, конечно, что?

Лис почесал щеку.

– Вообще-то, есть один номер. Только он… плохой. Нет-нет, сам номер, конечно, шикарный! Аура у него плохая. И репутация.

Георгий оперся о стойку и заинтересованно попросил объяснить.

– Загадочные смерти, – ответил портье. – Таинственные исчезновения. Неведомые голоса. Оживающие предметы. Необъяснимые события. Однажды в нем остановилась одна балерина, а наутро ее нашли толстой! А еще однажды там ночевал вор, скрывающийся от полиции. А наутро его нашла полиция! А еще как-то там никто не ночевал. Но всю ночь из номера доносились голоса и крики, будто кого-то убивают. А наутро оказалось, что труп исчез! Короче, плохой номер, никто не берет.

– Мы возьмем, – сказал суслик.

До сих пор хранивший молчание Крот нервно воскликнул:

– Но, учитель!

– Перестаньте, профессор. Вы же ученый, а позволяете запугать себя всякими суевериями.

– Но вдруг это правда?!

– Да наверняка правда, – пожал плечами Георгий. – Нам-то чего бояться? Мы же философы. Это пускай нас боятся. – Он повернулся к портье. – Берем.

– Ну, как знаете. Если загадочно умрете или таинственно исчезнете, не говорите, что вас не предупреждали.