Лисёнок для депутата
Шрифт:
Пытается меня задобрить? Не на ту напал! Ни за что не прощу ему то, как он с нами обошёлся.
— Ира — не твоя дочь, — шиплю сквозь зубы. — Забудь о ней! Оставь нас в покое!
Нет, я не заплачу, не доставлю ему такой радости… Я должна выдержать этот разговор и уйти из зала с гордо поднятой головой. А там, на кухне, можно будет и всплакнуть…
— Что значит не моя? Иришка — моя дочь и по документам, и, как я теперь знаю, по крови.
Он опускается на стул и лезет в сумку. Меня начинает трясти. Моя дочь — не игрушка! Я не позволю ему снова поиграть
— Виктор, ты вообще в своём уме? По каким документам? У моей, — делаю на слове выразительный акцент, — дочери в свидетельстве о рождении стоит прочерк! У неё нет отца, и фамилия Смирнова! Ты ей никто! Так что даже не вздумай к нам приближаться!
Несмотря на то, что выдаю всё это шёпотом, стараюсь говорить как можно строже и сердитее, чтобы даже не надеялся уломать меня. Я буду непреклонна!
То ли он хороший актёр, то ли действительно очень удивлён. Но не может он не помнить, как подавал иск в суд и давал распоряжение Олегу отдать мне новые документы! Уже не говоря о сообщении, которое, возможно, даже сохранилось в исходящих на его телефоне.
— С каких это пор? — голос звучит необычно хрипло, будто ему нелегко говорить. — Как ты это провернула?
Неслыханная наглость! Он пытается переложить ответственность на меня? У него с головой точно всё в порядке?
— С тех, как ты через суд отказался от неё, предоставив суду поддельный тест ДНК. И переделал обратно свидетельство о рождении.
Вот, я высказала ему свою главную обиду. Теперь должно полегчать. Не будет же он отрицать очевидное! Однако…
— Что ты несёшь? Какой суд? Я не отказывался от дочки и ничего не переделывал!
Выглядит и вправду растерянным и удивлённым. И это очень интересная и неожиданная реакция. Может, после операции у него начались проблемы с памятью? Как последствия наркоза, например. Но почему меня это должно заботить? Я-то в здравом уме и прекрасно помню и то сообщение, и что говорил мне Олег, и что написано в решении суда.
— Ну конечно… И тест ДНК ты просто так придумал сделать. Не надо вешать мне на уши лапшу! Ты был уверен, что она — не твоя дочь, полтора года не уставал повторять мне об этом. И тест тебе понадобился, чтобы ты мог подтвердить свою правоту и через суд избавиться от Иришки.
— Что за чушь? Я не понимаю, о чём ты говоришь! ДНК я решил сделать, потому что интуитивно почувствовал, что Лисёнок — моя родная, несмотря на несоответствие по срокам! Я не подавал ни в какой суд! Первый раз об этом слышу!
Витя наконец справляется с растерянностью и начинает повышать голос, глядя на меня снизу вверх. Но я игнорирую его слова, вхожу в раж и продолжаю нападение. Это ведь лучшая защита? Мне бы остановиться — на нас и так уже оборачиваются посетители, мы привлекаем ненужное внимание. Если он устроит скандал, то меня точно выгонят с работы. Но вопреки здравому смыслу я пытаюсь успеть высказать всё, что думаю, чтобы раз и навсегда пресечь любые попытки вмешиваться в мою жизнь.
— А поскольку результат оказался не таким, как тебе надо, ты его подделал! — на мгновение останавливаюсь, чтобы
Витя отвечает не сразу. Красноречие закончилось?
Но продолжает стоять на своём и отказываться от очевидного. Хочется плюнуть ему в рожу, развернуться, сбежать подальше от этого павлина и больше никогда не встречать. Всю жизнь мне своими грязными ботинками истоптал.
— Олеся, я ничего не понимаю. Извини, но ты сейчас говоришь какой-то бред. Я не отказывался от Иришки, а результаты этого теста увидел только сегодня утром, не успел забрать их до отъезда, — он протягивает конверт, который в начале разговора достал из сумки. — Я вчера вечером прилетел, чтобы…
— Смешно! У тебя, наверное, просто память отшибло. Потому что все твои слова гроша ломаного не стоят. У меня на руках документы. Новые документы, которые по твоей указке нам вручил Олег, когда выставлял из дома.
— Что?
Он произносит это настолько громко, что на наш разговор обращает внимание администратор с другого конца зала и сразу же направляется к нам. Только этого мне не хватало!
— У меня теперь из-за тебя будут неприятности! Нам запрещено общаться с клиентами в зале на личные темы! Ну почему ты постоянно вламываешься в мою жизнь как слон в посудную лавку?
Отчаянно хочется плакать… Знала же, что не надо было пускаться в выяснение отношений… Несдержанная дура! Как теперь выкручиваться?
— Олеся, что случилось? — строго говорит Анжела, дежурный администратор.
— Добрый вечер, — тут же вмешивается Виктор. — Разрешите представиться. Виктор Самборский, депутат. Впервые в вашем ресторане. Меня впечатлил необычный вкус пирожного, и я решил лично поблагодарить кондитера.
— Иди работай, — начальница коротко бросает мне и тут же расплывается в улыбке на все тридцать два винира, поворачиваясь к Вите.
Срываюсь с места и несусь на кухню, уговаривая удачу: «Только бы пронесло, только бы пронесло!». Ужас перед увольнением оттесняет на второй план все остальные мысли.
Влетаю в комнату для персонала вся в слезах, нет никаких сил сдерживать эмоции. Но выплакаться вдоволь не удаётся. Всего через несколько минут приходит уведомление о новом заказе, я наспех умываюсь и бегу его исполнять. Пока руки заняты привычным делом, мысленно проговариваю как мантру: «Катись ты к чёрту, Виктор Самборский! Не верю ни единому твоему слову! Я больше не та дурочка, которая с радостью позволяла вешать себе на уши лапшу!».
Аутотренинг не помогает. Раз за разом память возвращает меня к нашему разговору. А что если… Вдруг он приехал, чтобы забрать у меня Иришку? Слишком хорошо помню, как его отец трясётся над своей семьёй. Я им, конечно, никто. Но моя девочка — их плоть и кровь. Чёрт, неспроста он притащил этот конверт! Стопам вдруг становится холодно, будто кровь перестаёт циркулировать по телу. Нужно бежать… Но как и куда?