Лисёнок по имени Серёжка
Шрифт:
— В бывшего замдиректора! — Сергей Алексеевич фыркнул в кулак.
— А то мне от этого легче стало! — теперь уже и Оля откровенно ржала. — Хоть в нынешнего, а на левых голых мужиков меня смотреть не…
— Стоп!
— Что? — Оля немедленно умолкла, таращась на собеседника.
— Просто подумалось вдруг… — потер переносицу Сергей Алексеевич. — Про замдиректора заговорили, и я вспомнил кое-что. И кое-что сопоставил. Все эти отравления, отстрелы… мелкие автомобильные пакости начались после того, как Ярченков ушел на пенсию.
— Хочешь сказать, что с его уходом начались гонения на оборотней в училище? — Оля перегнулась через стол от полноты эмоций.
— Именно! — поднял длинный палец Чернобурцев. — И причем тот, кто за этим стоит, очень хорошо знаком с проблемой и средствами
— А еще знает вас всех лично, вплоть до номера машины… — подхватила девушка. — Виновата, до государственного регистрационного опознавательного знака!
Сергей Алексеевич покачал головой, дав понять, что оценил подколку старательной курсантки и точность данного определения.
— Совершенно верно. А, значит, это кто-то из своих.
Повисло напряжённое молчание, нарушаемое лишь скрипом извилин. Потом Ренар наступила на ухо лежащему Рокки, тот завизжал и цапнул невнимательную подружку за ляжку. Месть свершилась, теперь Ренар возмущённо гавкнула. «Собаки, блин…» — подумала Оля.
— Я думаю, надо поговорить с Ярченковым… — вслух сказала она. — Выяснить у него, может, ему кто-то угрожал, а? Я так понимаю, он в училище был самым главным оборотнем?
Сергей Алексеевич улыбнулся формулировке.
— Ну да. Насчёт поговорить — тоже согласен, его так явно подсидели тогда, что и спрашивать было глупо. Молодым везде у нас дорога, как говорится… Но никто не думал, что с его уходом начнется охота на таких, как мы.
— Молодым дорога… — повторила Ольга. — Это про нынешнего зама, что ли?
Сергей Алексеевич кивнул.
Дмитрий Владимирович, в узком кругу — Димончик — полгода назад занял освободившийся с уходом Ярченкова пост, сначала с приставкой «Врио», а вот месяц назад — уже официально. Круглолицый полный парнишка, еще моложе Оли, в прошлом — скромный преподаватель ПиЭРТО [11] . Излишне мягкотелый, похожий на теленка, он бы намного уместнее смотрелся в качестве пионервожатого в летнем лагере или воспитателя в детском саду, нежели в должности заместителя директора летного училища по учебной работе… не будь он столь обидчив и злопамятен. Абсолютно непробивной по натуре, Димончик так бы и сидел до пенсии со своим высшим техническим образованием в простых преподах провинциальной шараги, но счастливый случай поднял его на ступеньку выше. И вот теперь Сергей Алексеевич мог рискнуть предположить — что это был за случай. Правда, девушке он пока эти мысли решил не озвучивать: ей Димончику… О боже, не оговориться бы при ней — Дмитрию Владимировичу, конечно! — ещё экзамен сдавать.
11
ПиЭРТО — сокращённое название трёх дисциплин: «приборное и электрорадиотехническое оборудование». Изучает все то, что находится на приборной панели самолёта, его работу и неисправности.
— С Александром Владимировичем я поговорю, — пообещал мужчина, постукивая кончиками длинных пальцев по поверхности кухонного стола и совершенно заворожив этой морзянкой хозяйку дома. Рокки под столом одобрительно тявкнул и положил коротенькую мордочку на тапок гостя.
Глава 6
Сразу после пар Сергей Алексеевич забрал из автосервиса машину и отогнал ее к родительскому дому. Забежал к отцу и матери, справился об их самочувствии, принес продуктов. Долго думал, как рассказать впечатлительным старикам о ночной бойне, в итоге промолчал. Ограничился упоминанием того, что Олечка снова спасла больную собачку.
— А вот спасет Олечка однажды вместо собачки молодого и красивого оборотня, и пойдешь ты лесом! — подколол Чернобурцев-старший. — Вон, хотя бы Кольку, сына берестянского председателя. Спортивный, интересный…
— Лёш, ну что ты говоришь-то такое! — возмутилась Ксения Петровна. — Олечка не такая…
— Да при чем тут она, я вон ему намекаю, — отец махнул рукой в сторону старшего сына. — Говорят ему, купи цветов девчонке,
— Лёш, ну она курсантка, он преподаватель, как он должен ухаживать? На танцы ее сводить?!
Сергей Алексеевич слушал беззлобные подначки пожилых родителей и думал. О том, что они с Ольгой теперь любовники, мужчина рассказывать не собирался никому. Потом, возможно, если это «потом» вообще наступит. А думал он, глядя на родителей о том, что даже если все и сложится на этот раз, то никогда ему самому вот так же не сидеть со своей девушкой в старости. Хотя бы потому, что его собственная старость наступит намного раньше. Всё-таки 23 года разницы — это серьезно. Вот тут уже и Кольки-спортсмены начнутся, и всякое другое. Да и потом, закончит Оля училище на следующий год, отлетает свои 150 часов практики и уедет домой в Москву. Начнет работать в авиакомпании, введется командиром года через три… Совсем другая жизнь начнется у девочки. А он тут со своими цветами и седой головой…
— Серёнь, да не слушай ты отца! — Ксения Петровна не без труда поднялась из кресла и прошаркала к дивану, села рядом с сыном. Обняла как в детстве, когда юный лис-оборотень Серёжка впервые познакомился со своей лисьей ипостасью. — Он опять шутит. Олечка нам очень нравится, не думай. А что уж у вас там выйдет — дело ваше. Получится — и хорошо, нет — да и не надо.
Возле дома Ярченкова Сергей Алексеевич тщательно огляделся. Нашел нужное окно, сел на лавочку перед подъездом, развернул газету и принял вид беззаботного читателя прессы. Китель с погонами остался в машине, сейчас под курткой был поддет обычный шерстяной свитер с высоким горлом. Вот в кухонном окне показалась мадам Ярченкова, супруга бывшего заместителя директора по УР, дама лет семидесяти, с блондинистым каре на голове и одетая в темный халат или домашнюю тунику. Судя по положению ее тела — готовила или мыла посуду. Периодически хозяйка оборачивалась, словно прислушиваясь к чему-то за стенкой. Через ещё минут пятнадцать из подъезда, держась за дверной косяк, вышла женщина лет пятидесяти, с распухшим от слез лицом и в черной шали на голове. Ко рту она прижимала огромный клетчатый носовой платок, из тех, что ещё с советских времён хранятся в комоде у любой домовитой кумушки на случай эпидемии неудержимого насморка у всей семьи. У женщины явно произошло страшное горе, и этот дурацкий платок, закрывший половину неузнаваемо заплаканного лица, только добавлял ощущения непоправимости. Первым порывом Сергея Алексеевича стало желание предложить несчастной свою помощь, но он заставил себя сидеть ровно.
Дама в черной шали тяжело опустилась на лавочку рядом с Чернобурцевым и уставилась в одну точку. Внутренний лис немедленно заскулил от сочувствия собрату-оборотню.
— Я могу чем-нибудь вам помочь? — Сергей Алексеевич наклонился поближе к соседке по скамейке. Та медленно повернулась на звук и несколько секунд просто изучала мужчину, словно бы принюхиваясь. Потом отвернулась.
— У меня сын пропал… — ни к кому не обращаясь, бесцветно произнесла женщина. — два дня назад.
— Ну, два дня — это ведь немного, — мягко заметил Чернобурцев, — мало ли что! Взрослый сын?
— Да… Двадцать восемь лет.
— Ну двадцать восемь — это совсем взрослый мужчина, вы что? Мало ли, что могло у него случиться, дела какие-то срочные… Не убивайтесь вы так! Подождите три дня, если не объявится, то в полицию…
— Да какая полиция! Какие три дня?! — всхлипнула дама, давясь рыданиями. — Я же мать, я же чувствую, понимаете? С Колей что-то страшное случилось…
Сергея Алексеевича словно обожгло. По спине пробежал колкий холодок. Будь он сейчас в своей животной форме, то оскалился бы и шерсть на загривке встопорщил. Ведь только совсем недавно отец его дразнил сыном председателя берестянского сельского поселения как возможным соперником в борьбе за руку и сердце Ольги… Сергей Алексеевич снова внимательно рассмотрел женщину. Черт, если бы не отёк, превративший лицо в бесформенную подушку, он мог бы ее узнать. В конце концов, Берестянки совсем рядом с Авиагродком, только железнодорожный переезд перейти. Местные жители с удовольствием ходят в магазины в городок, гуляют по территории училища с колясками. Придется спросить прямо.