Лишь его
Шрифт:
Я смотрю, как он входит первым, наклоняясь между канатами. Я смотрю на его задницу, и ухмыляюсь, когда он выпрямляется и замечает, как я его осматриваю. Я наклоняюсь и становлюсь, все время подпрыгивая. моё тело все ещё расслаблено после тренировки, и у нас нет перчаток. Когда мы тренируемся, мы не бьём. Мы обезоруживаем, удерживаем и ограничиваем. Так что, когда мы оба поднимаем руки вверх и начинаем кружить по рингу, мы ждем и смотрим, кто сделает первый шаг.
Хоть раз я прогоняю все свои чувства из головы и сосредотачиваюсь на том, что передо мной. Кроме небольшого отвлечения совершенством
Сегодня всё не так, как раньше. Ринг сейчас заряжен, и я чувствую, что это исходит от него. Он собирается напасть на меня, и когда он это сделает, я должна быть готова. Я могу сказать, что когда он доберётся до меня, это будет не так легко.
Как только мысль приходит мне в голову, он наносит удар.
Его рука выходит, и я пытаюсь заблокировать его, но он отвлекает меня и заходит за верхнюю часть бедра. Я кручусь и пинаю, едва освобождаясь от его большой руки, как он делает шаг назад за пределы моей досягаемости.
— Моя мама всегда говорила мне не играть с моей едой, — говорит он, наклоняясь и снова двигаясь по рингу.
— Ты планируешь поесть здесь, после того, как я отправлю тебя плакать обратно к маме?
Он громко смеётся, и я не могу удержать от свою улыбку.
— О нет, котёнок. Я планирую съесть что-нибудь здесь наверху, и единственные пролитые слезы будут слезами радости.
Я пытаюсь вникнуть в его слова, но его рука молниеносно выходит, и у меня есть полсекунды, чтобы отреагировать. Его пальцы касаются моей талии, когда я соскальзываю в сторону и подхожу к нему сзади, выбивая его из равновесия и уклоняясь.
— Что случилось? Надоело проигрывать на глазах у мальчиков? — Я дуюсь, когда мы снова начинаем плясать по рингу, и снова он смеётся. Боже, ненавижу, то как сильно мне нравится, как это звучит.
Он смотрит на меня напряженными глазами, и его улыбка становится злой. — Мне плевать, что ты надерёшь мне задницу на глазах у моих парней. Что меня волнует, так это то, что они видят меня на тебе, и что может случиться, когда я завалю тебя на спину.
Я отталкиваю его слова и стараюсь не позволить им повлиять на меня. — Разве ты не имеешь в виду, если завалишь меня на спину?
Он облизывает губы и мы снова танцуем. — Нет, котёнок. Я имею в виду, когда.
Медленная пульсация между моих ног не имеет ничего общего с тем, что он говорит. Совсем ничего. По крайней мере, это то, что я продолжаю говорить себе. Боже, почему я позволила себе остаться с ним наедине? Он весь потный и мускулистый, и Иисус, я хочу забраться на него, как на дерево. Я была бы его маленькой мартышкой и делала бы трюки на его плечах за деньги. Что со мной не так?
Отвлечения достаточно, чтобы он воспользовался открытием. На этот раз он хватает меня за бёдра обеими руками и перекидывает на спину. Мат — это батут, который крепко натянут, так что, хотя это звучит громко и болезненно, падение на него на самом деле не больно.
Что больно, так это
— Итак, как я и говорил. — Он наклоняется, его губы на расстоянии вдоха от моих, а я верчусь от предвкушения. Я открываю рот, и мои веки становятся тяжелыми, когда я думаю обо всём, что хочу сделать с ним прямо на этом грязном мате. Но когда фантазия начинает оживать, наши мобильники звонят.
Капитан выскакивает, и я делаю то же самое, мы оба хватаемся за телефоны, которые лежат в стороне.
— Пейдж, о Боже, я помолвлена! — Мэллори кричит по телефону, и на мгновение, на крошечный удар моего сердца, я завидую.
Я смотрю на Капитана, а он смотрит на меня, и в этот момент что-то происходит между нами.
— Мэл, если ты попросишь меня надеть розовое, я убью тебя, — я говорю в телефон, мои глаза все ещё смотрят на Капитана.
Он моргает, а потом смотрит в сторону, оторвавшись от коврика и идя в противоположном направлении. Мэллори продолжает рассказывать о своей помолвке, а затем, наконец, та часть меня, которая любит её, та часть меня, которая вне себя от радости за мою лучшую подругу, включается, и я улыбаюсь, пока слушаю.
Глава седьмая
Пейдж
— Адский ад. — Я переворачиваюсь и смотрю на часы. Когда я вернулась после тренировки с Капитаном, я слишком долго копалась в интернете, в поисках информации и ничего не нашла. Мне нужна была помощь, и я могла подумать только об одном человеке, кто мог бы это сделать. Я не уверена, поможет ли он или расскажет Капитану о том, что я спрашивала. Мне нужно придумать план. Я потираю глаза, все ещё чувствую себя истощенной, несмотря на то, что спала. Этот час дремоты не помогает. Не помогает и то, что я чувствую себя сексуально расстроенной и мои эмоции тянутся во все стороны. Я хочу натянуть покрывало на голову и спать до завтра. Желательно с Капитаном, обернутым вокруг меня, чтобы я не беспокоилась.
Громкий стук доносится из гостиной, заставляя меня выскочить из кровати. Никто не может вломиться в это здание, так что кто бы ни стучал в мою дверь, это тот, кому разрешили подняться. Охрана в здании самая лучшая, и тот, кто не должен быть здесь, ни в коем случае не сможет войти. Я втайне надеюсь, что это Капитан, но отталкиваю эту мысль. Я не думаю, что он это сделает. Хотя после последних сорока восьми часов я начинаю переосмысливать, на что он способен. Он выводит меня из равновесия, и я не могу его прочесть. В одну секунду мне кажется, что он разгорается, а в следующую он холоден, как лёд.
Возможно, Мэллори переносит некоторые из своих вещей. Я иду к двери, готовая заткнуть рот грузчикам. Я открываю дверь, чтобы обнаружить Мэллори, стоящую там с Ред Буллом. Она протягивает его мне, и я знаю, что это что-то вроде подношения мира за то, что она собирается сделать. Я не думала, что мы встретимся сегодня; я была уверена, что Майлз не выпустит Мэл из своего дома до тех пор, пока он сможет удержать её там. Но, возможно, он хотел убедиться, что все её вещи будут в его квартире как можно скорее, в надежде, что она не сможет передумать.