Лисий хвост. Крепость гремящего ущелья. Книга третья
Шрифт:
Кругом толпились какие-то люди, их лица казались знакомыми, но имена давно выветрились из его памяти. Они были встревожены и всё убегали куда-то навстречу огню, пытаясь защитить Хару. Он попробовал остановить их, однако они не слышали его и стремились встретить пламя лицом к лицу. Хару кричал им, хватал за руки. Всё напрасно.
– Ты не спасёшь их, – раздался рядом с ним голос.
Хару в то же мгновение узнал этот голос и обернулся. Кицунэ стояла в шаге от него, переливаясь серебристым светом. От неё исходила прохлада, и в этой душной атмосфере сна она, казалось,
Они обнялись. Хару поцеловал её в губы и словно выпил живительной воды. Огонь и гибнущие товарищи остались где-то позади. Теперь он видел себя вместе с женой на лесной лужайке. С неба смотрела луна, и её призрачный свет озарял лишь небольшой пятачок, на котором стояли они. Лес возвышался чёрной стеной, но в нём не было угрозы, скорее – таинственность.
– Ах, милая моя Кицунэ, это сон или ты и вправду со мной?
– Я с тобой. Но во сне.
– Почему ты так редко приходишь ко мне? Ты была со мной тогда в юрте?
– Да, я была с тобой. Прости меня, мой милый, но мне нужно очень много сил, чтобы прийти к тебе хотя бы во сне.
– Шима говорит, что ты часто снишься ему. Он так изменился за последнее время. Я очень беспокоюсь о нём.
– Не волнуйся, Хару. Я стараюсь как можно чаще приходить к сыну. Прости, но моих сил и способностей хватает только чтобы прийти к одному из вас. Шима нуждается во мне больше, чем ты. Я должна научить его многому.
– Но Билигма учила его…
– Билигма хорошая женщина, но она не знает и десятой доли того, что знаю я. Ведь я, а не она, черпаю силу из мира духов и животных. А в Шиме дарование очень велико. Это нельзя отбросить и забыть. Он должен научиться пользоваться своим даром. И я могу ему помочь.
– То, что сделал Шима в Сатыше, когда управлял сотнями волков, было страшно. Ему не составляет труда приказывать самым разным зверям, и они слушают его. Мне кажется, он пока сдерживает себя, нащупывает тропинку, а когда найдёт её и ощутит силу, он может не удержаться. Сила вскружит ему голову. Я говорю с ним, но, мне кажется, что он не слушает меня. Кивает из уважения и любви, при этом думая о чём-то своём.
– Хару, тебе придётся смириться с тем, что наш сын необычный человек. Ему предуготовано великое будущее. Мы оба должны лишь помочь ему раскрыть свои таланты. Ты столько лет защищал его в одиночку, жил лишь ради него. Теперь я тоже пытаюсь сделать всё, что могу, дать те знания, которые ты дать никак не можешь.
– Твои слова, Кицунэ, справедливы, но мне отчего-то становится грустно. Будто я выполнил свою задачу и могу отойти в сторону.
– Конечно, это не так, мой милый, – Кицунэ поцеловала Хару и заглянула ему в глаза, – ты нужен Шиме.
– А тебе?
Кицунэ не ответила.
– Ты мне нужна. О, Небеса! Тоска разрывает мне душу!
Она обняла его и промолвила серьёзно:
– Я люблю тебя. Моё человеческое тело мертво. Самое большее – я могу изредка приходить к тебе во снах. Но сейчас я буду использовать все свои силы, чтобы наставлять нашего сына. Пойми, это важнее. Мы ещё увидимся, любовь моя!
Сказав это, Кицунэ растаяла.
Хару остался
Ему хотелось сейчас лишь одного – чтобы его тоска закончилась. Неважно как, пусть даже со смертью. Как было бы прекрасно сейчас просто умереть и избавиться от всех напастей.
Не в силах больше выносить душевные терзания, Хару закричал и проснулся.
– Отец, тебе привиделся кошмар? – шёпотом спросил Шима. Он приподнялся на локте на своём ложе. Все остальные ещё спали. В окно пробивался серый рассвет.
– Да, сын, это был ужасный сон, – проговорил Хару тихо, утирая холодный пот со лба.
Шима лёг на бок и устремил внимательный взгляд на отца. Тому показалось, что сын догадывается о чём-то.
– Ты ведь часто видишь мать во сне? – прошептал Хару.
– Да. Это лучшее, что может присниться мне.
– Она тебя учит всем этим премудростям с животными?
Шима кивнул.
Хару покачал головой и всё так же тихо сказал:
– Я ничего не понимаю в этом. Меня просто беспокоит, что такие умения могут тебе повредить.
– Не волнуйся, отец, это часть меня. Естественная часть. Она не может повредить.
– Надеюсь.
– А тебе приснилась мама?
– Да. Она редко снится мне.
– И что там было во сне? Она говорила с тобой?
Хару почему-то не смог сказать всю правду:
– Мне приснилась ночь, когда враги напали на нас в покоях замка. Был пожар и битва.
– И мама погибла.
– В моём сне она просто ушла.
«Скоро, отец, я смогу отомстить нашим недругам, и ничто не спасёт их», – подумал Шима, но вслух ничего не сказал.
Лян Се склонилась над картой. Рядом с ней стояли два старших офицера и тоже внимательно рассматривали большой лист бумаги на столе.
Бессонной ночью она с Хару видела далёкое зарево, а утром – облака чёрного дыма. Все худшие предположения оказывались реальностью. Уже несколько часов Лян Се держала совет со своими помощниками.
Они разместились на площадке башни, закрыли люк и яростно спорили, то и дело поглядывая на юго-запад, где клубился и уплотнялся чёрный дым.
– Это горит Нандун! – убеждённо доказывал один из офицеров.
– Не может этого быть! Кто мог поджечь целый город? Это же столица всего западного края! – убеждал другой.
Лян Се молчала и качала головой. У подножия башни толпилась сотня её солдат, среди которых затесалась дюжина кочевников и этот странный Хару. Как он говорил сегодня с ней! Ах, это никак не шло у неё из головы.
Она вновь наклонилась над картой и начала размышлять, что это могло бы гореть, и что нужно предпринять. После бессонной ночи, после многих утомительных дней, похода, её голова была как в тумане. Лян Се видела перед собой рисунки и пометки, расстояния, горы и леса, Красную реку, стену Дракона, но всё это никак не выстраивалась в чёткую картину, оставаясь в тумане, сколько бы она ни напрягала зрение и разум.