Шрифт:
I
Кицунэ сидела рядом с его ложем в той же позе, как и когда-то много лет назад. Не хватало лишь сямисэна в её руках и песен на устах. Хару вздрогнул, почувствовав прикосновение, и проснулся. Он открыл глаза и увидел жену, склонившуюся над ним.
Ночь была темна, в юрте не горело ни единого огонька, однако от Кицунэ исходило сияние, подобное лунному, которое, впрочем, почти не освещало ничего вокруг.
– Милая моя, – прошептал Хару, – ты жива? Ты вернулась ко мне?
Женщина
Холодная фигура, словно отражение в воде, дрогнула, но не исчезла. Хару поцеловал жену в губы, и, удивительно, они были тёплыми, отзывались на ласку. Он не отпускал её. Их обоих подхватила горячая река и понесла за собой. Принц не думал ни о чём, счастье переполняло его сердце, он теснее прижался к Кицунэ. Никто никогда больше не разлучит их, всегда они будут вместе, он не потеряет её вновь.
Хару с Кицунэ сливались в единое целое. Краем глаза принц увидел самого себя, мирно лежащего с закрытыми глазами на своей постели. Так мирно, что даже грудь его не поднималась во время дыхания.
– Столько лет прошло… – промолвил он.
– Много, – отвечала она. – Слишком много. Близится время, когда тебе придётся совершить следующий шаг.
– Какой? Что я должен сделать?
– Шима не должен провести всю жизнь тут. Его дом не в степи. Его призвание намного больше, чем пасти скот.
Принц Шика оторопел и непонимающе воззрился на жену.
– Нам пришлось столь многое преодолеть, чтобы обрести покой! Люди Мэргэна погибли, защищая нас!
Кицунэ словно не слышала возражения мужа и произнесла настойчиво:
– Шиме пора выходить в мир. Он сделает это с тобой или без тебя!
– Отец, – услышал он голос, далёкий и зовущий.
Кицунэ начала таять. Он не мог удержать её, как нельзя схватить туман или дым. Отчаяние наполнило его, невыразимая печаль пронзила не только сердце, но и, казалось, всё тело.
Слёзы потекли по щекам Хару.
– Отец, – снова раздался голос сына.
Хару открыл глаза. На сей раз по-настоящему. Он действительно пробудился. В неприкрытом отверстии в центре свода юрты виднелось сереющее, предрассветное небо.
Мужчина повернул голову и увидел Шиму. Тот сидел на своей кровати, глаза его были полны слёз.
– Мне кажется, я видел маму во сне. Она как будто бы приходила ко мне и говорила со мной, – промолвил он жалобно.
Сейчас Шима был не сильным юношей, почти мужчиной, а вновь стал маленьким ребёнком, ищущим успокоения у родителя.
Хару незаметным движением вытер выступившие слёзы и, стараясь, чтобы голос не дрожал, сказал:
– Мне она тоже приснилась. О чём же вы с ней говорили?
– Она сказала мне, что я уже большой, и близится время.
– Время? Какое ещё время? Для чего?
– Она не закончила слов. Мама просто обняла меня и поцеловала. А потом исчезла. Я так плохо помню её при
Хару сел на своей постели, прогоняя последние остатки сна. Нужно взять себя в руки. Он встал, открыл вход в юрту, запуская свежий воздух и первый утренний свет. Солнце начинало всходить и его лучи заползали внутрь жилища.
Принц быстро умылся из бадьи у входа и вернулся обратно в юрту.
На светлом одеяле из овечьей шерсти, которое лежало рядом с его постелью, он увидел явственный след, словно бы там ещё недавно кто-то сидел.
* * *
Вода в озере, несмотря на летнюю жару, была ещё холодной. Только на мелководье она более или менее прогрелась, но стоило зайти чуть подальше и поглубже, как холод тысячами игл начинал впиваться в руки и ноги. Тем не менее, Хару вдоволь наплавался и наплескался, а теперь лежал на нежной травке в нескольких шагах от кромки воды и подставлял своё тело согревающим лучам солнца. Он был без одежды и потихоньку переворачивался с одного бока на другой, со спины на живот, и обратно. Трава приятно щекотала кожу.
Неподалёку сидел Мэргэн и задумчиво поглаживал две своих косички, спускавшиеся по бокам головы до самых плеч, и глядел на блестящую от солнца поверхность воды. Очень скоро его вниманием завладели двое подростков, плывущих вдоль берега наперегонки. Он козырьком приставил руку ко лбу, защищая глаза от ярких лучей и тысяч зайчиков, пляшущих на поверхности озера, но всё равно понять, кто из них победил, было невозможно. Пловцы превратились в тёмные силуэты с неразличимыми лицами. Мэргэн понаблюдал за ними с минутку и ворчливо заметил:
– Что за дурацкая привычка лезть в воду? Она холодная, мокрая, и чёрт знает, что там в ней скрывается. Можно утонуть. На суше с человеком такого случиться не может. Вообще человек должен жить там, где ему положено, а не лезть к рыбам и прочим гадам.
Мэргэн как будто ни к кому определённо не обращался. Хару приподнялся на локтях и бросил на друга весёлый взгляд.
– Что ты причитаешь? Разделся бы, искупался, тогда и увидишь, насколько это приятно. А потом так хорошо лежать и греться на солнышке. Давай, скинь сапоги, да хотя бы ноги намочи.
Мэргэн фыркнул.
– И что? Намочу ноги, а потом их мокрые в сапоги пихать?
– Ну, подожди, покуда они высохнут.
– А если мне срочно понадобится на коня сесть? Что, без сапог? Сапоги в зубы взять?
– Тебя послушать, так и спать нужно в сапогах!
– Нет, это другое.
Оба замолчали, но вскоре Мэргэн продолжил:
– Я ещё понимаю, что ты да сын твой купаетесь, всё же вы с островов. У вас там жизнь такая, что плавать непременно приходится. Но глядя на Шиму, и Бато начал плавать! Ему-то это зачем? Он же степняк! Вот откочуем отсюда, и когда он в другой раз столько воды увидит? Может, через несколько лет только!