Лист Мёбиуса

Ветемаа Энн

— g7—g6, — сообщил Эн. Эл.

— Нелегко мне с вами придется. На мой прямой и открытый ход вы отвечаете осторожно, скрываетесь в сумеречных каталонских катакомбах. Никак не хотите открыть свой ларчик, — усмехнулся доктор Моориц.

Атмосфера в помещении постепенно накалялась. Два человека примеривались, изучали, прощупывали друг друга, пытаясь обнаружить тайные пружины, наметить дальнейшие шаги. Почему? Разве они не стремятся к общей цели? Да, но по всей вероятности в лечебном процессе, как в дружбе и любви, должна быть одна доминанта, господствующая идея — ведь каждый врач старается держать вожжи в своих руках.

— И каковы ваши впечатления? Или больному не полагается задавать такие вопросы? — спросил Эн. Эл. после следующего

прямолинейного хода доктора Моорица с2—с4.

— Впечатления? Пожалуйста. Вот одно из них: вы хотите произвести впечатление на читателя, а может быть, и на самого себя. Вы хотите быть интересным пациентом. В противном случае вы, вероятно, обиделись бы… — Он улыбнулся. — Нет, вам нечего пугаться — вы в самом деле интересный пациент.

Тут Эн. Эл. почувствовал себя обязанным заявить в противовес, что, судя по его общению с врачами, только не надо допытываться когда и где — он не в состоянии сказать, — так вот ему показалось, будто врачи тоже стараются производить впечатление. Разумеется, он ничего не имеет против, наверняка это присуще врачебному искусству — определенная ритуальность и невинная театральность служат интересам дела. («Невинная театральность…» уж не переборщил ли я?)

Естественно, доктор не приминул выяснить (он опять поднял брови), что пациент подразумевает под «невинной театральностью и определенной ритуальностью».

Нет, нет дело не в белых халатах, наличие их довольно хорошо (но в полной ли мере?) можно объяснить требованиями гигиены; в какой-то степени понятно и то, что больному не всегда и не полностью говорят о его подлинном состоянии (мало ли куда это заведет — породит излишнюю тревогу или, наоборот, необоснованную надежду, а может быть, некрасивое желание сделаться «интересным пациентом»); это вполне понятно, но все ли это объясняет? Возможно, специальные знания в некотором роде возвеличивают врача в глазах больного — конечно, во имя гуманной цели. Однако, на его непросвещенный взгляд, существуют другие приемы, можно вести себя совершенно иначе и оставить о себе прекрасное впечатление.

Это суждение Эн. Эл. преподнес с невинным видом, да и шахматный его ход был весьма выжидательный Kg8—f6.

— Прелестный скромный ход, — сказал доктор Моориц. — По крайней мере на шахматной доске черные не желают захватывать инициативу.

— Где уж им!

— Так каковы же наши другие приемы? Надо думать, рассчитанные на завоевание авторитета? Вы ведь обиделись бы, если бы я не проявил интереса?

— Слегка обиделся бы, — откровенно признался Эн. Эл., невинно взглянув в глаза собеседнику.

— Ну, например, врачебные кабинеты заметно отличаются от кабинетов ученых или инженеров. Не улавливаете?.. Если я войду в кабинет мостостроителя, или египтолога, или энтомолога, что мне бросится в глаза? Конечно, стеллажи вдоль стен, тесно заставленные всевозможными справочниками, атласами, отраслевыми журналами. У врачей тоже пропасть всяких журналов, мне даже как-то попался английский журнал «Анус» [5] , но я никогда не видел специальной литературы во врачебном кабинете. Египтолог ответит на ваш вопрос и тут же подойдет к полке, бормоча: «посмотрим, что говорят об этом Уотсон и Джеймс… А также Сапожников…» А у врачей специальная литература находится дома, они ее хранят, так сказать, прикованной цепью к скале, как герои эпоса хранили свои сокровенные книги. Так ведь?.

5

То же, что анальное отверстие

— Мм-да… Я об этом никогда не думал. Право слово. У нас как-то так принято. —

Доктор ненадолго задумался. — Но я полагаю, что это делается ради пациентов. Если больной войдет ко мне в кабинет и я при нем стану водить пальцем по странице, открыв журнал или справочник, девять человек из десяти решат, что я ни бельмеса не смыслю, нахально лезу в шпаргалку; да я и сам могу заглянуть в книгу, подумает больной.

— Полагаю, пять из десяти, — осмелился прервать доктора Эн. Эл. — Самые необразованные, но ведь их видно за версту. А если вас посетят те трое, названные наобум: мостостроитель, египтолог и энтомолог, да они будут польщены, если вы сочтете нужным заглянуть по поводу их болезни в какое-нибудь периодическое медицинское издание Кембриджского университета. Всякий образованный человек знает, что вузы не так уж много дают помимо умения работать с литературой по специальности — полистать справочник считается само собой разумеющимся.

— Вы строите иллюзии относительно моей профессии, — сказал доктор Моориц. — Девять случаев из десяти не представляют особенного интереса, большинство распространенных недугов мы давно уже знаем назубок… Не думаю также, что мостостроитель произведет на вас хорошее впечатление, если вытащит из стола таблицу умножения и проверит, действительно ли пятью пять двадцать пять… Kb1—с3.

— Cf8—g7. Ваш пример забавный и к тому же убедительный, — признал Эн. Эл., — и все же люди обычно не прочь пустить пыль в глаза. Да и как иначе — впечатление играет существенную роль и мне кажется — вы не обидитесь? — что его значение особенно велико при вашей специальности.

Эн. Эл. понимал, что заходит слишком далеко, но какой-то бесенок все время подталкивал его сзади. — Психоневрологу по сравнению с другими врачами намного труднее произвести сильное впечатление.

— Полагаете?

— Ваш инструментариум…

И он пустился в рассуждения о том, что хирургу вообще не нужен никакой реквизит, никакая бутафория. Искусный мясник, костоправ светится — если так можно выразиться — холодным блеском стального скальпеля, и зубоврачебного кресла все мы боимся, что же касается уролога, то хотя всякие там катетеры и цистоскопы невелики по размеру, но их вводят в самые потаенные, самые интимные места нашего тела, от них холодный пот прошибает… Вы же, собственно, человек говорящий, вы должны владеть словом как оратор, фантазирующий о светлом будущем, и — прошу прощения — как пастор. Ах да, еще у вас торчит из нагрудного кармашка молоточек с резиновой нашлепкой… Только, пожалуйста, не ищите в моих высказываниях сарказма, сила слова велика, говорят ведь, что и лекарства не действуют, если в них не поверишь. А вера держится на слове. Так что…

— Так что знай себе болтай… — Доктор Моориц, как видно, нисколько не обиделся. Только в его зеленоватых глазах блеснул лукавый огонек. — Если вы будете подтрунивать надо мной, я вас загипнотизирую. Такое оружие у меня имеется. Нет-нет, не беспокойтесь, я займусь этим только в том случае, если вы сами дадите согласие. Кстати, может быть, мне еще придется провести сеанс гипноза, при помощи которого я проникну в ваш «черный ящик», но я полагаю, что с этим торопиться не следует. По всей вероятности, вы постепенно и так все вспомните, чего же спешить. А ваша личность будет установлена и без нашей помощи: вас обязательно кто-нибудь разыскивает, в наши дни более или менее видный человек — а вы таким представляетесь — не может исчезнуть бесследно. Вас уже наверняка ищут организаторы собраний и, конечно, ваша милостивая государыня. И если она сигнализировала о вашем исчезновении, то к розыску приступят работники милиции. Если не ошибаюсь, еще и недели не прошло, как вы повернулись к обществу спиной. Случается, мужчины удирают из дома на несколько дней, это еще не повод паниковать. К тому же на дворе чудесная летняя пора. Кто знает, может быть, вы в отпуске.