Листопад
Шрифт:
– А ты?.. А сколько их будет в подвале?
– Одиннадцать.
– А нас двое?
– Двое.
– Господи, на что ты рассчитываешь?
– На то, что ты принесешь мне еще один наган. Без него рассчитывать действительно не на что.
– Ты думаешь запугать их и запереть в подвале?
– Алейников ходил по комнате, потирая виски.
– Ты хорошо стреляешь?
– Ты будешь стрелять по своим?
– Там не будет своих, иначе Козлов ни за что не помог бы мне. Десять человек - переодетые в солдатскую форму уголовники -
– Пусть они нехороши, но, в конце концов, на них наши мундиры.
– Ну извини, я не могу попросить их еще и переодеться, - как-то странно улыбнулся Ковалев.
– Ты же не рассчитываешь просто перестрелять одиннадцать человек! Для этого нужен пулемет.
– Именно на это я и рассчитываю. Ты же мне дашь наган?
– Ты сумасшедший.
– Справимся. Ты сможешь хотя бы двоих внезапно застрелить?
– Дурное дело нехитрое.
– Стреляй, когда скажу...
– Стоп, стоп, - Алейников перестал расхаживать по комнате.
– Но мне же завтра полк выводить на позиции. Я же не могу бросить людей.
Ковалев. Еще недавно подавленный, был возбужден:
– А мне сказали, у тебя толковый заместитель.
– Нет, я хочу сказать, как же я поеду в этом вашем литерном поезде, ведь это...
– У тебя нет другого выхода. После подвала у нас два варианта6 бегство и трибунал. Полка у тебя в любом из этих случаев больше не будет. Забудь о нем. Тебя опознает наш шофер, например. Нет, только бежать.
– Дезертировать?
– Перестань цепляться за слова. Если ты не поедешь с ней, если тебя расстреляют, что будет с Дашей в Ростове или в Париже? В шлюхи пойдет?.. Из Ростова вы доберетесь до Новороссийска, оттуда ближайшим теплоходом в Турцию... Францию... к черту на кулички. У тебя прекрасный французский и богатая тетка в Ницце, которая в тебе души не чает. Поможет, поддержит хотя бы первое время, оставит наследство.
– А ты?
– А я языка не знаю и теток богатых у меня нигде нет, - попытался отшутиться Ковалев.
– Я же сказал: за меня не беспокойся. Я знаю, что мне делать...
Больше всего Ковалев боялся, что Алейников будет волноваться. Но подполковник был смертельно спокоен. Они встретились у выхода. На плечах штабс-капитана была накинута шинель.
Ковалев протянул Алейникову документы, приготовленные им только что в канцелярии. Подполковник взял бумаги, машинально сунул в карман френча.
– Пошли.
– Погоди, - Алейников показал на сверток, который держал в руках. Здесь ее полушубок. Я сейчас.
Он вынул из свертка папаху, сунул за пояс шинели, подошел к машине и спокойно положил сверток на заднее сидение. Ковалев было поразился его хладнокровию, но вдруг понял, что Алейников не верит в успех и приехал умереть вместе с женой и другом, выполнив в точности все, о чем просил друг. За эту
– Со мной, - коротко бросил Ковалев часовому. Офицеры свернули вправо и прошли в конец коридора, в тупичок.
Ковалев выглянул из закутка в коридор. Никого.
– Пошли!
Быстрым шагом они дошли до двери в кладовую, где лежали книги. Ковалев открыл ее своим ключом и быстро пропустил друга.
– Жди. Когда нужно будет, открою, - и снова дважды повернул ключ, а сам прошел дальше по коридору держа в поле зрения дверь ведущую в подвал. Он достал из кобуры револьвер и сунул его в карман галифе.
Тянулись минуты. Штабс-капитан глянул на часы. 10-08. Эшелон в 10-25. Ехать до вокзала 10 минут. Неужели срыв? Неужели пунктуальный Таранский опоздает?
Хлопнула входная дверь, загрохотали сапоги, и Ковалев мгновенно успокоился, шестым чувством поняв - они. Все. Началось.
Десять человек в солдатской форме прошли в другой конец коридора мимо запертого чуланчика, в котором прятался Алейников. Лязгнул ключ, отворилась обитая железом дверь. Палачи пошли вниз.
Стараясь не подгонять себя, Ковалев медленно прошел до кладовой, сунул ключ и начал поворачивать.
Ключ не повернулся.
Ковалев мгновенно взмок, надавил сильнее.
Ключ не повернулся.
Что такое? Прострелить замок? Не надо было запирать! Идиотская лишняя предосторожность! Ковалев выдернул ключ, глянул на бородки и облегченно вздохнул: он просто сунул его не той стороной. Штабс-капитан перевернул ключ.
Два оборота, толчок в дверь.
– Выходи!
Подполковник вышел, щурясь.
– Наган мне не забыл?
– Нет.
– Давай.
Второй наган Ковалев сунул в левый карман галифе.
– Дима, достань наган. Сунь в карман шинели. Пошли. Стреляй, когда скажу "давай".
Уголовники в солдатской форме толкали арестованных к стене. Ковалев сразу увидел Дашу. Она увидела их. Ни слова не говоря Ковалев начал помогать солдатам теснить арестованных. Даша хотела, видно, что-то сказать, но у нее перехватило горло, а глаза заблестели.
– Ты чего?
– удивленно спросил Таранский.
– Не видишь что ли? Давай кончай быстро. В городе красные!
Таранский побледнел и с ожесточением начал пихать людей.
– Братцы!
– крикнул кто-то из узников, - наши в городе!
Ковалев закусил губу от досады. Боясь, что сейчас пойдет неконтролируемая реакция, и перепуганные солдаты начнут пальбу, Ковалев сильно ударил крикуна кулаком в лицо. И тут же еще раз. Накинутая на плечи шинель упала на пол.
– К стене!!!
– заорал он.
Затолкав людей в угол, солдаты отшатнулись. У многих в руках поблескивали револьверы.
– Не стрелять!
– рявкнул штабс-капитан, затылком чувствуя взгляд Даши, мечущийся то на него то на Алейникова, растерянно стоявшего у двери. Только по моей команде! Убрать оружие!