Листья травы (Leaves of Grass)
Шрифт:
мастеров,
И если я достоин, пусть великие
мастера вернутся и изучают
меня.
Во имя этих Штатов вправе ли я
презирать древность?
Штаты - дети древности и тем самым
оправдывают ее.
<>
5
<>
Ушедшие поэты, философы,
священнослужители,
Великомученики, художники,
изобретатели,
давно исчезнувшие правительства,
Создатели
Народы, некогда могущественные, а
ныне вымирающие
и пришедшие в упадок,
Я не вправе продолжать, пока не
воздам дань уважения
тому, что вы оставили нам.
Я изучил ваше наследие, оно
восхитительно (я даже порою
бродил в мире ушедшем),
И понял - ничто не может быть более
великим и
заслуживать большего почитания,
нежели оно заслуживает,
Но, тщательно изучив прошлое, я
оставил его
И стою там, где я есть, - в моем
сегодняшнем дне.
Здесь сходят на берег женщина и
мужчина,
Мужская и женская наследственность
мира, пламя материи,
Вот она, духовность, всем понятная и
открыто признанная,
Вечное стремление, конец зримых
форм,
Владычица одаряющая грядет после
томительного
ожидания,
Приближается душа.
<>
6
<>
Душа,
Во веки веков, дольше, чем земля
останется бурой и твердой,
дольше, чем будут существовать
приливы и отливы,
Я буду слагать поэмы о материи, ибо
считаю, что эти поэмы
самые духовные,
Я буду слагать поэмы о моем теле и
смертности,
Ибо считаю, что только так можно
создать стихи о моей
душе и бессмертии.
И для этих штатов сложу я песню о
том, что ни один штат
ни при каких обстоятельствах не
должен подчинить себе
другой штат.
И еще я сложу песню о том, что все
штаты и днем и ночью
должны жить в дружбе, и два
соседние штата не должны
враждовать.
А для ушей Президента я сложу
песню, в которой будут слышны
угрозы и лязг оружия,
И сквозь частокол оружия будут
проглядывать хмурые лица;
И о безликом Страхе, вобравшем в
себя черты многих, я
тоже сложу песню,
О клыкастом, ощеренном Страхе,
возвышающемся
надо всеми,
О воинственном, грозном Страхе, чья
голова в поднебесье
(Как бы ни был высок самый высокий
человек, Страх
подчас выше).
Я признаю все
Я прослежу географию шара земного
и сердечно приветствую
все города, малые и большие.
А людские занятия! Героизм их - на
море, героизм их -
на суше, в песнях своих я расскажу
об этом,
Все расскажу я о героизме, как
понимают его американцы.
Я спою песню товарищества,
Я докажу, что в одном должны
объединиться многие,
Я уверен, что многие должны создать
идеал мужественной
любви, найдя его во мне,
Потому и позволяю я вырваться
наружу пламени, которое
пожирало меня,
Долго тлели угли в костре, я уберу
все, что мешало ему
гореть,
Я дам полную волю огню,
Кто, если не я, может постичь любовь
с ее радостями и
печалями.
Кто, если не я, может стать поэтом
товарищества?
<>
7
<>
Я верю в достоинство человека всех
рас и веков,
Народ мой выслал меня вперед,
Моими устами поет безграничная
уверенность.
Омнес! Омнес! Пусть некоторые
презирают все на свете,
Я сложу песню о зле, и о зле
рассказать я должен.
Ведь и во мне уживаются добро и зло,
как во всей моей нации, -
и я утверждаю, что зло
относительно.
(А если оно существует, то я
утверждаю: оно неотъемлемая
часть бытия и вашего, и моего, и
страны моей.)
Я, который за многими шел, за
которым следуют многие,
провозглашаю свои взгляды и
спускаюсь на арену
(Кто знает, может быть, именно мне
суждено издать самый
громкий, самый победный клич,
Вылетев из моих уст, может быть, он
воспарит над миром).
Ничто не существует ради себя
самого,
Я утверждаю, что вся земля и все
звезды в небе существуют
ради религии.
Я утверждаю, не бывало еще на земле
истинно верующего.
И никто еще не склонил в почитании
колен и не вознес молитв
достойных,
И никто еще даже отдаленно не
помышлял, сколь прекрасен
он сам и сколь надежно будущее.
Я утверждаю: подлинное и надежное
величие этих Штатов -
вот истинная религия,
И нет на земле другого величия
подлинного и непреходящего
(Нет ни существа, ни жизни достойной
без этой религии.
Нет ни страны, ни мужчины, ни