Литература русского зарубежья (1920-1990): учебное пособие
Шрифт:
Верность традициям национальной культуры как залог сохранения внутреннего единства русской литературы сегодня ни у кого не вызывает сомнений. В то же время требуют решения такие задачи, как анализ итогов («приобретений» и «потерь») параллельного развития двух литературных процессов, изучение способов взаимодействия между ними и возможности взаимовлияния; исследование роли русского языка в эстетическом самоопределении каждой из подсистем, национального образа мира в них; выявление закономерностей художественного развития, определение характера взаимодействия с мировым литературным процессом. Е.П. Челышев подчеркивает важность решения проблемы преемственности, требующей «сопоставления литературы метрополии и диаспоры, причем не в пространственно-географическом, а в культурно-историческом,
Только детальное и разностороннее исследование каждой из подсистем позволит продвинуться на пути осмысления складывающихся отношений между ними и осознания единства и целостности русской национальной литературы. «Впереди задача создания единой истории русской литературы ХХ века, решить которую можно лишь совместными усилиями ученых, литераторов, культурологов и философов»15. На сегодняшний день в изучении феномена русского зарубежья многое уже сделано и у нас в стране. Так, вышли «Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918–1940)» в трех томах, энциклопедический биографический словарь «Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века»; издана «Хроника научной, культурной и общественной жизни» 1920–1940 годов, «Русское зарубежье» (Франция) в четырех томах; опубликованы два выпуска «Литература русского зарубежья. 1920–1940», подготовленные ИМЛИ; появились антологии: «Литература русского зарубежья» в шести томах и «Мы жили тогда на планете другой…» (Антология поэзии русского Зарубежья. 1920–1990: Первая и вторая волна) в четырех книгах. Увидело свет множество работ, посвященных творчеству отдельных авторов русского зарубежья, преимущественно писателей первой волны; выборочно исследуются проза и поэзия первой и третьей волн эмиграции. Проведение научных конференций по русскому зарубежью приняло систематический характер, издание их материалов также активизирует решение исследовательских задач.
Наряду с этим появляется и учебная литература, посвященная изучению литературы русского зарубежья (книги В.В. Агеносова, Т.П. Буслаковой, О.Н. Михайлова, А.Г. Соколова и др.). Однако комплексных исследований, представляющих русский литературный процесс за рубежом как целостность, немного. Предлагаемое вниманию читателей учебное пособие и призвано в какой-то степени восполнить недостаток таких работ, где материал подавался бы не только систематически-обзорно, но и с максимально возможным учетом его специфики и литературоведческой рецепции. Авторы настоящей книги последовательно ориентировались на программу курса «История литературы русского зарубежья ХХ века», подготовленную А.Г. Соколовым (см.: Программы по истории русской литературы ХХ века (1890–1990). М.: Изд-во МГУ, 1997). В то же время в систематизации изучаемого материала (первая волна эмиграции) учитывалась концепция Глеба Струве, изложенная в его классической работе «Русская литература в изгнании» (1956), в которой он, дифференцируя прозу и поэзию, достаточно удачно различает писателей русского зарубежья «старшего» и «младшего» поколений. Старшее поколение составляют те авторы, творчество которых в большой степени определилось еще до эмиграции, соответственно младшее – те, кто состоялся как писатель уже в отрыве от родины.
Мы стали свидетелями того, как «временно отведенный в сторону поток общерусской литературы» влился, по словам Глеба Струве, «в общее русло этой литературы», изменив ее облик. Поэтому представить русскую литературу как целостность, на наш взгляд, совершенно невозможно без богатейшего духовного наследия русского зарубежья. Его феномен был вызван к жизни во многом трагичными для России событиями ХХ столетия и сыграл роль своеобразного «гаранта» единства русской культуры: «Русское поле в зарубежье засеивалось вновь и вновь, и то, что было бы обречено на погибель здесь, Божьим промыслом возрастало на ниве зарубежной. Такова сила целостности русской культуры»16. Таким образом, без изучения и осмысления феномена русского зарубежья невозможно понять
____________________________________________________________________________
1. Струве Г.П. Русская литература в изгнании. 3-е изд., испр. и доп. Париж; М., 1996. С. 22.
2. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века: Энциклопедический биографический словарь. М., 1997. С. 5.
3. Там же. С. 6.
4. Ходасевич В. Литература в изгнании // Колеблемый треножник. М., 1991. С. 466.
5. Слоним М. Живая литература и мертвые критики // Литература русского зарубежья. Т. 1. Кн. 2. М., 1990. С. 385.
6. Адамович Г. Вклад русской эмиграции в мировую культуру. Париж, 1961. С. 14.
7. Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. С. 5–6.
8. Чагин А. Расколотая лира (Россия и зарубежье: судьбы русской поэзии в 1920—1930-е годы). М., 1998. С. 13.
9. Там же. С. 23.
10. Флейшман Л. Несколько замечаний к проблеме литературы русской эмиграции // Одна или две русских литературы? Lausanne, 1981. С. 65.
11. Костиков В.В. Не будем проклинать изгнанье… (Пути и судьбы русской эмиграции). М., 1990. С. 8.
12. Русская книга. 1921. № 1.
13. Одна или две русских литературы? С. 53.
14. Челышев Е.П. Культурное наследие русской эмиграции //Литература русского зарубежья: 1920–1940. М., 1993. С. 18–19.
15. Там же. С. 25.
16. Николюкин А. Без нас нет России (Из истории русской зарубежной культуры) // Русский Нью-Йорк: Антология «Нового Журнала». М., 2002. С. 10.
17. Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья. М., 1995. С. 3.
I. Литература русского зарубежья 1920—1930-х годов (первая волна)
Литературная, культурная и общественная жизнь русского зарубежья (1920—1930-е годы): течения, объединения, периодика и издательские центры
Среди достаточно большого количества центров русского рассеяния (Берлин, Париж, Прага, София, Белград, Харбин и др.) традиционно «столицами» считаются Берлин и Париж. Их роль в жизни русского зарубежья далеко не равнозначна. В 1920–1924 гг. ведущим интеллектуальным и литературным центром был Берлин, а центром политическим – Париж.
Такое положение дел объяснялось объективными причинами. В Германии послевоенного периода была инфляция, позволявшая держать хороший обменный курс русского конвертируемого рубля времен нэпа. Это способствовало предпринимательской деятельности русских эмигрантов, в том числе и издательской. Кроме того, если в других западноевропейских странах Советская Россия не была еще признана, то с Веймарской республикой уже были установлены вполне дружественные отношения. Здесь возникли издательства, ориентированные как на эмигрантский, так и на советский книжный рынок. Самым крупным из них было издательство З.И. Гржебина, печатавшее и советских, и эмигрантских авторов. Гржебин перенес свою деятельность в конце 1920 г. из Петрограда в Стокгольм, а затем в Берлин, где работали такие издательства, как «Слово», И.П. Ладыжникова, «Эпоха», «Геликон», «Грани», «Русское Творчество», «Университетское Издательство», «Мысль» и др.
Книгоиздательством З.И. Гржебина был задуман и частично воплощен в жизнь проект издания русской литературы (сочинения А.К. Толстого, И.С. Тургенева, Ф. Сологуба, А. Ремизова, Б. Пильняка, Е. Замятина, М. Горького, О. Форш, Б. Зайцева, А.Н. Толстого и др.). Но в начале 1921 г. Госиздат фактически прервал отношения с этим издательством. Дела Гржебина пошли плохо, и в 1925 г. он переехал в Париж, где пытался наладить издательскую деятельность, но берлинского успеха ему повторить не удалось.