Литература русского зарубежья (1920-1990): учебное пособие
Шрифт:
В качестве задач газеты определялись выработка доктрины, программы и идеологии Белого движения, освещение подготовки и проведения «Всемирного русского съезда» зарубежья, призванного сплотить правые и правоцентристские силы эмиграции перед «красной угрозой»: «Сейчас культурный мир от великих потрясений может спастись только сосредоточением в каждой стране ее охранительных сил и честным союзом охранительных сил всех стран. <…> Мир должен сомкнуть свои ряды – против коммунизма и всего, что ведет к нему», – писал на страницах «Возрождения» в своем «Дневнике политика» П. Струве (1925. № 206. 25 декабря)12. Эти идеи нашли поддержку не только у философов и публицистов, близких П. Струве (И.И. Ильин, А.А. Салтыков, С.С. Ольденберг), но и у писателей (И.С. Шмелев, И.А. Бунин, И.Д. Сургучев
Нет ничего удивительного в том, что художественная проза «Возрождения» имела ярко выраженный православный характер, которому больше всего соответствовало творчество И. Шмелева и Б. Зайцева, произведения которых регулярно появлялись на страницах газеты и снискали признание ее критиков. В том же религиозном ключе нельзя не интерпретировать творчество и другого постоянного автора «Возрождения» Д.С. Мережковского, жена которого, З. Гиппиус, выступала в том же издании как критик и публицист, в частности, регулярно давала в газету подробные изложения наиболее любопытных докладов, звучавших на заседаниях «Зеленой лампы».
Среди литературных критиков «Возрождения» заметно выделялся В. Ходасевич, о роли которого в споре о литературе уже упоминалось14. Но главный акцент в газете делался, конечно же, на политической и философской публицистике, в частности, видного идеолога Белого движения И.А. Ильина. Нельзя не отметить и знаменитые записки о революции И. Бунина «Окаянные дни», печатавшиеся в «Возрождении» во втором полугодии 1925 г. и первом полугодии 1927 г.
Говоря об общественно-литературной жизни русского зарубежья, нельзя не сказать о так называемых «толстых» журналах как одном из высших достижений русской журналистики XIX – ХХ вв. Это был журнал либерального направления с разнообразным, но направленчески выверенным содержанием. «В его состав всегда входили отделы художественной литературы, науки и публицистики на общественно-политические, экономические и литературные темы. Ежемесячно он обращался к широкой, хотя отнюдь не массовой, образованной аудитории с максимально, насколько это было возможно в условиях России, свободным словом, проповедью идей демократии, культуры, просвещения»15.
Первым таким изданием эмиграции стал журнал «Грядущая Россия», основанный в Париже в 1920 г., который совместно редактировали А.Н. Толстой, М. Алданов, Н. Чайковский и В. Анри. В журнале начали печатать свои романы «Хождение по мукам» А.Н. Толстой, «Огонь и дым» М. Алданов, здесь свои первые зарубежные стихи опубликовал В. Набоков, еще не пользуясь псевдонимом Сирин. Здесь появились воспоминания П.Д. Боборыкина (1836–1921) «От Герцена до Толстого (памятка за полвека)», два очерка напечатал бывший постоянный сотрудник «Русского богатства» и «Русских Ведомостей» И.В. Шкловский-Дионео. Вышло всего два номера «Грядущей России». Причиной ранней смерти журнала было прекращение поступления средств из частного меценатского источника.
На смену «Грядущей России» пришел журнал «Современные записки», выходивший с ноября 1920 по ноябрь 1940 г. с непостоянной периодичностью (всего 70 номеров), – необычно долго для изданий русского рассеяния.
«Современные записки» – самый крупный и влиятельный журнал-долгожитель русской эмиграции «первой волны», в котором были напечатаны художественные произведения, публицистические и литературно-критические работы практически всех сколько-нибудь заметных литераторов, не принадлежавших к крайне правому лагерю. Значение этого престижнейшего для эмигрантов журнала трудно переоценить. Так, обсуждая положение эмигрантской печати, В. Ходасевич констатировал: «По условиям эмигрантской жизни “Современные записки” – чуть ли не единственный у нас “толстый” журнал. Если они возьмут сторону какой-нибудь одной группы, то механически заткнут глотку всем прочим, – и мне одинаково будет неприятно, случится ли это со мной или с моим литературным противником. Следовательно, некоторый единый литературный фронт эмиграции в “Современных записках” неизбежен»16. А Б. Зайцев писал в 1932 г. в связи с юбилеем – выходом 50-й книжки: «…Среди толстых журналов в прошлом или ныне я равного “Современным запискам” не вижу»17. В отличие от «Грядущей России» журнал «Современные
Создание нового «толстого» журнала стало частью более общей издательской программы эсеровски ориентированной русской интеллигенции. Первоначальные средства на издание журнала были получены А.Ф. Керенским от правительства Чехословакии. Источники дальнейшего финансирования не ясны: во всяком случае М. Вишняк (один из редакторов журнала и наиболее тщательный его мемуарист) решительно опровергает слова И.Г. Эренбурга о том, что в нем принимал участие М.О. Цетлин, обладавший значительными средствами.
В качестве редакторов журнала выступили пятеро эсеров: М.В. Вишняк, А.И. Гуковский, В.В. Руднев, Н.Д. Авксентьев и И.И. Бунаков-Фондаминский. Несмотря на это, журнал с самого начала объявил себя внепартийным и не стремился стать политическим органом. Свое желание продолжить традиции лучших органов демократической, социалистически-народнической печати XIX в. редакция продемонстрировала выбором названия: «Название никак не давалось. Какое ни предлагали – каждый из нас и те, кого мы в частном порядке консультировали, – всякое вызывало сомнения и возражения: ничего не говорит – бесцветно и шаблонно; или, наоборот, – слишком о многом говорит и ко многому обязывает. В конце концов, остановились на подсказанном со стороны довольно все же рискованном сочетании двух знаменитейших названий. Т.И. Полнер предложил назвать новый журнал “Современные записки” в память или в честь “Современника” и “Отечественных записок”. Не без внутреннего сопротивления, за отсутствием более счастливого названия на этом и порешили»18.
Таким образом, даже имя журнала, соединившего названия некрасовского и некрасовско-щедринского изданий, говорит о том, что основой его существования были отнюдь не политические взгляды редакторов, а стремление создать действительно читаемый журнал, продолжавший традицию русского «толстого» журнала, всегда опиравшегося в первую очередь на отдел беллетристики. Образцом же собственно эмигрантским, как уже говорилось, послужила «Грядущая Россия», соединившая под одной обложкой представителей различных партий и подчинившая их публицистическую деятельность беллетристике.
Подготовка первого номера заняла около трех месяцев. Он открывался обязательным для такого случая программным заявлением «От редакции», служившим долгие годы своеобразной «конституцией» органа. Говоря о целях и характере нового издания, редакция прежде всего принимала во внимание «ответственное положение единственного сейчас большого русского ежемесячника за границей», которому «суждено выходить в особо тяжких для русской общественности условиях: в самой России свободному независимому слову нет места, а здесь, на чужбине, сосредоточено большое количество культурных сил, насильственно оторванных от своего народа, от действенного служения ему»19. Служение народу понималось во вполне определенной для русской интеллигенции традиции – как служение «интересам русской культуры» в самом широком смысле этого слова.
Поэтому манифестировалась максимальная открытость журнала «для всего, что в области ли художественного творчества, научного исследования или искания общественного идеала представляет объективную ценность с точки зрения русской культуры. Редакция полагает, что границы свободы суждения авторов должны быть особенно широки теперь, когда нет ни одной идеологии, которая не нуждалась бы в критической проверке при свете совершающихся грозных мировых событий»20.
Но, несмотря на всю широту общественной идеологической «базы» журнала, она тем не менее имела определенные рамки и пределы. Редакционный манифест прямо объявил «Современные записки» органом «внепартийным», но намеренным «проводить ту демократическую программу, которая, как итог русского освободительного движения XIX и начала ХХ века, была провозглашена и воспринята народами России в мартовские дни 17 года»21. При этом редакция напоминала, что за ними «продолжает стоять подавляющее большинство населения России», и задача «демократического обновления России» остается по-прежнему на повестке дня.