Литература русского зарубежья (1920-1990): учебное пособие

Смирнова Альфия Исламовна

После этого редакция высказывала свою общую политическую позицию – «воссоздание России», несовместимое с сосуществованием с большевистской властью, опирающееся на «самостоятельность внутренних сил самого русского народа и объединенных усилий всех искренне порвавших со старым строем и ставших на сторону общенародной революции 17 года», так как «демократическое обновление России» непосильно ни для одной партии или класса в отдельности». То есть политическое направление журнала можно определить как общедемократическое, антимонархическое и антибольшевистское.

В заключение еще раз подчеркивалось намерение редакции быть «органом независимого и непредвзятого суждения о всех явлениях современности с точки зрения широких… руководящих начал» и «отказ быть боевым политическим органом».

Это не раз ставили в вину редакции, например, радикально настроенные эсеры из пражского журнала «Воля России». Но журнал последовательно выдерживал намеченную линию (правда, в 1930-е гг. в «Современных записках» делались отступления от намеченной в Заявлении линии, но не в сторону партийности, а как раз наоборот – в сторону чрезмерной широты и терпимости).

Редакция старалась привлечь к журналу как можно больше интеллектуальных сил, но тем не менее издание начиналось не без проблем. «Политические позиции редакторов при всей их открытости и “внепартийности” оказались существенно левее господствующих среди эмигрантов, в сознании которых идеи демократии, как правило, были скомпрометированы катастрофическим российским опытом. Следовательно, на завоевание популярности благодаря общественно-политическому отделу, в котором редакторы чувствовали себя весьма компетентными, рассчитывать было нельзя»²².

Поэтому упор был сделан на общий интерес к русской культуре и, соответственно, на художественно-литературный отдел. Однако в этой области никто из редакторов журнала специалистом не был, и им пришлось обратиться за помощью к писателям, но те заняли «выжидательную» позицию и не спешили сотрудничать с журналом (например, М. Алданов, один из бывших редакторов «Грядущей России»).

Как вспоминает М. Вишняк, «Фондаминскому пришла в голову счастливая идея попросить у Толстого продолжение романа с тем, что “Современные записки” перепечатают начало и уплатят гонорар за перепечатанное. Соблазн был слишком велик для Толстого, и он не устоял. В первой же книжке “Современных записок” появилось продолжение “Хождения по мукам”, начало коего читатель мог прочесть в конце той же книги. Роман этот был главным литературно-художественным козырем в первых семи книгах журнала – до самого того времени, когда неожиданно для всех Толстой сменил вехи и откочевал к большевикам. В советской России Толстой закончил “Хождение по мукам” уже в другом, советском ключе, развернув его в “трилогию”, полную клеветы и грязи по адресу лиц и групп, с которыми был связан в эмиграции»²³.

Немного позже ряды эмиграции пополнились вновь прибывшими с «большой земли» (этот процесс стал особенно интенсивным, как известно, с 1922 г.), авторы уже стали конкурировать между собой за получение журнальной площади. С третьего номера журнала начал печататься роман М. Алданова «Святая Елена, маленький остров», которым писатель дебютировал в качестве прозаика. С этих пор Алданов стал одним из наиболее регулярных авторов «Современных записок» (романы «Девятое Термидора», «Чертов мост», «Заговор», «Ключ», «Бегство», «Пещера», «Начало конца», рассказы и статьи), что объясняется в первую очередь совпадением его художественного своеобразия с общей позицией «Современных записок».

По-настоящему литературный отдел журнала расцвел лишь на втором году своего существования, когда постепенно начала формироваться литература русского зарубежья. С № 11 (1922) в журнале печатается Андрей Белый, находящийся тогда в Берлине; с № 14 (1923) – Б. Зайцев и И. Шмелев; с № 15 – Д. Мережковский; с № 18 – И. Бунин. «Именно эти авторы и оказались в центре читательского внимания, именно их имена в значительной степени символизировали прозу “Современных записок”. По мере разрастания круга писательских имен, причастных к эмиграции, редакция начала ориентироваться на наиболее известных авторов, заведомо популярных в читающей публике. Со временем абсолютное преимущество получил Бунин, чему способствовало, несомненно, и получение им Нобелевской премии»²⁴.

Поэтому не удивительно, что насущная для русской эмиграции первой волны проблема взаимоотношения различных поколений

и направлений особенно обострилась на страницах «Современных записок», заметнее всего это стало в 1930-е гг., когда окрепло «молодое поколение» эмигрантских писателей, которым часто не находилось места в журнале. В. Ходасевич, всегда поддерживавший литературную молодежь, говорил, имея в виду прежде всего «Современные записки»: «Не чувствуя за собой права и умения разбираться в литературных произведениях, редакции стараются печатать людей с “именами”, людей, которые сами за себя отвечают. Отсюда – засилие “стариков”, вредное само по себе, и уверенность молодежи, что ей умышленно закрывают дорогу»²⁵. Любопытно, что М. Вишняк воспринимал подобные мнения лишь как досадные инвективы: «Современные записки» обвиняли в том, что журнал не печатал – или недостаточно печатал – молодых авторов, не поощрял новых талантов, не готовил смены своему поколению. <… > Это все – огромное преувеличение, ни в какой мере не применимое к «Современным запискам», и не только к «Современным запискам» 30-х годов, как признают и те, кто отмечают (например, Глеб Струве) предпочтение «старикам», оказывавшееся «Современными записками» первоначально, в 20-х годах. Объяснение и, думается, оправдание нашей редакционной политики простое: печатные возможности русской эмиграции 20—30-х годов не поспевали за литературной продукцией. К «Современным запискам» предъявляли свои претензии не только «молодые» авторы, но и «старые». Достаточно назвать Мережковского и Бальмонта, у которых «мания величия» временами оборачивалась, как ей и полагалось, «манией преследования», Ремизова, Шмелева, Шестова и др.»²⁶.

Постепенно положение изменилось: на страницах журнала стал печататься В.В. Набоков (романы «Защита Лужина», «Отчаяние», «Подвиг», «Камера обскура», «Приглашение на казнь», «Дар», рассказы, статьи, стихотворения), Н. Берберова, Г. Газданов, Г. Песков, В. Федоров и др.; устраивались представления поэтических группировок, объединявших преимущественно молодых. Редакторы предоставляли место даже тем авторам, которые были им чужды по особенностям своего таланта. Даже Цветаева, которая столь решительно восставала против «Современных записок», печаталась в 36 номерах журнала из 70 (в том числе на страницах журнала появились ее объемные прозаические произведения: «Вольный поезд», «Мои службы», «Искусство при свете совести», «Живое о живом», «Дом у старого Пимена», «Мать и музыка», «Нездешний вечер», «Мой Пушкин»).

Отечественный исследователь совершенно справедливо указывает, что «литературная и “общественная” часть журнала были теснейшим образом между собою связаны, и тот синтез общих устремлений Серебряного века, который так или иначе просматривался в творчестве большинства его заметных представителей, на страницах “Современных записок” возникал если не вполне осознанно, то, во всяком случае, с точки зрения внешнего наблюдателя виден чрезвычайно отчетливо. Отчасти такая особенность определялась еще и тем, что многие постоянные авторы “Современных записок” были склонны не просто к литературному творчеству, но обладали дарованиями публицистов, историков, критиков, философов»²⁷. В качестве примера Н.А. Богомолов приводит «единственную попытку философа Ф. Степуна создать художественное произведение – роман “Николай Переслегин”, опыт весьма беспомощный с художественной точки зрения, однако существенный как попытка написать философский роман не с позиции художника, а с позиции профессионального мыслителя»²⁸.

Весьма солидным был так называемый «научный» отдел журнала (Вишняк его называл «отделом культуры»), работа с которым пошла достаточно легко с самого начала. Особенно следует отметить регулярные публикации статей Г.П. Федотова (12 больших работ в 20 последних номерах), исторические и литературоведческие работы П.М. Бицилли (33 статьи и множество рецензий) и работы классиков русской религиозно-философской мысли ХХ в. – Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Б.П. Вышеславцева, В.В. Зеньковского, Л.П. Карсавина, Н.О. Лосского, Г.В. Флоровского, Л.И. Шестова.