Литературная Газета 6302 ( № 47 2010)
Шрифт:
– В стол играть нельзя.
– Совершенно верно. Это, если хотите, шкала отношения к личности. Таланты и умы у нас отбирались веками, потому и создалась в России такая уникальная среда высочайшего интеллектуального уровня, без которой ни в какой сфере ничего родиться не может. В формировании такой среды и заключается главная функция культуры. Но и это сбрасывают со счетов: сначала надо создать экономику, а потом уже на скрипочке пиликать. В итоге мы имеем дилетантский, бесхозяйственный подход к интеллектуальному потенциалу нации. И корнями всё уходит к временам пресловутого лозунга: у нас незаменимых нет. А ведь акт искусства
– После таких высоких материй язык не поворачивается задавать вопросы по поводу ну хотя бы того же ЕГЭ.
– Болонский процесс не такая уж новинка. Принципы его известны давно, и мы от них отказались ещё в позапрошлом веке, когда создавались Петербургская и Московская консерватории. Так что вписываться в этот пресловутый процесс для нас равносильно откату почти на два столетия назад. Даже наши западные коллеги недоумевают, зачем нам это нужно? И как им объяснить, что нужно это не нам?
– Ваш институт создавался в самое, казалось бы, неподходящее для этого время – в начале 90-х. Для чего?
– Для такого города, как Москва, и десяти музыкальных институтов мало. Институт существует 15лет. Мы сохранили преемственность, которая закладывалась как принцип Московской консерватории: у нас непрерывный цикл обучения «колледж–вуз». И колледж, «выросший» из училища, в прошлом сезоне отметил 90-летие.
Но создавались мы в годы, не зря прозванные лихими: на бумаге создали, а подвести соответствующую материальную базу «забыли». Здание наше строилось для училища, причём московского подчинения, то есть общежитие не было предусмотрено изначально.
Теперь институт федерального подчинения, но иногородних студентов, а их у нас 70%, по-прежнему селить негде. Ни одного квадратного метра институту не прибавили: снимаем квартиры, играем в коридорах. В одном здании и колледж, и вуз. Ресурсов для саморазвития нет, следовательно, неизбежна потеря абитуриентов. Нет иностранного отделения, которое могло бы приносить средства, нет возможностей для внебюджетного обучения, нет даже своего концертного зала, который можно было бы сделать достойной концертной площадкой для известных музыкантов и давать концерты для внешней публики. При этом у нас есть территория, на которой можно было бы возвести и общежитие, и новое здание. Надеемся, что нам удастся это сделать.
Думаю, что учебное заведение, которое входит в пятёрку ведущих в стране и существенно влияет на формирование уровня музыкальной культуры, которое дало целую плеяду всенародных любимцев, навсегда вошедших в историю, этого в высшей степени достойно. По этому показателю мы сопоставимы не только с Московской и Петербургской консерваториями, Гнесинской академией, но даже с нашим ровесником ВГИКом, отметившим, как и мы, в прошлом сезоне своё 90-летие. Не буду называть представителей академического направления, среди которых немало всемирно признанных музыкантов, но нашим главным отличием стало создание первого в России отделения народного вокала, давшего стране Зыкину и Пугачёву, Кадышеву и Шаврину, Рюмину и Литвиненко, Крыгину, Петрову, Малинина, Агузарову, Шуфутинского, Мазаева и многих других. На уровне министерства есть понимание наших проблем, но общая ситуация складывается более чем неблагоприятно: то кризис, то пожары…
– Сложно искать общий язык с нынешним поколением?
–
Я понял в своё время, что злиться на них нельзя. Сухомлинский говорил: надо уважать их незнание. Мы ведь частенько забываем, что сами когда-то были молоды и совсем не так мудры и терпеливы, как сейчас. Педагогика – это поиск ключика к ученику. И к каждому надо подобрать свой.
– И как вам сидится в ректорском кресле?
– Непросто. Я в нём уже шестой год, хотя ректором быть не собирался. Так, как я живу, жить нельзя. Институт требует отдельной жизни, как и оркестр, и скрипка, и студенты, и фонд. Но это только у кошки, говорят, девять жизней. Человеку всё приходится совмещать в одной. Самое трудное – собрать команду. Без единомышленников в этом кресле делать нечего. Музыка – особая материя. Музыкант должен вокруг себя создавать позитивную среду, втягивая в её орбиту и учеников, и слушателей, и близких. Только так можно восстановить разорванные связи. И человеческие, и культурные. Как бы ни была сложна наша жизнь, мы – счастливые люди. Потому, что у нас есть музыка.
Беседу вела Виктория ПЕШКОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
О Франция, любовь моя!
Московский вестник
О Франция, любовь моя!
КУЛЬТУРНОЕ ПРОСТРАНСТВО
В Год Франции в России в Библиотеке имени Антуана де Сент-Экзюпери торжественно отметили 120-летие со дня рождения Шарля де Голля.
Жизнь этого человека в истории Франции занимает особое место. Выдающийся политический, военный и общественный деятель в годы Второй мировой войны возглавил во Франции мощное движение Сопротивления. Этот политик и военный был надёжным союзником нашей страны в борьбе против гитлеровской Германии. Рассказывая собравшимся о его жизненном пути, доктор исторических наук Марина Арзаканян неоднократно подчёркивала: Шарль де Голль был истинным патриотом своей родины, многое сделал для укрепления дружеских отношений между народами России и Франции.
Участникам вечера были продемонстрированы кадры кинохроники, запечатлевшие различные этапы на жизненном пути генерала, события, в которых он принимал участие. Концертная программа позволила присутствующим ощутить самобытную культуру Франции. В этот вечер прозвучали арии из опер Ж. Бизе, Л. Делиба, произведения М. Леграна, Дж. Дассена и других композиторов. Особый интерес участников вечера вызвало исполнение ведущей концерта Татьяной Новиковой своего стихотворения «Франция – Россия».