Литературная Газета 6311 ( № 6 2011)
Шрифт:
Человек странного происхождения, прозывавшийся как, ни дать ни взять, персонаж сомнительного водевиля, просто обязан был рано или поздно примкнуть к пёстрой компании молодых разночинных радикалов, «полукровок» и «инородцев», чей букет фамилий был словно бы нарочно выдуман каким-то записным газетным остроумцем. Братья Бурлюки, художники Малевич и Филонов, поэт Маяковский… Алексей Елисеевич Кручёных идеальным образом вписался в летучий отряд будетлян, вдруг – на рубеже «нулевых» и десятых годов прошлого столетия – острейшим образом почувствовавших, что существующее искусство больше не способно адекватно отражать вздыбливающуюся жизнь, что новые формы нужны, нет, адски необходимы. Более того, он стал, по мнению соратников, «самым прочным из футуристов». Первым – и в деле вгрызания в слово, прозекторского его разъятия с последующим конструированием
Когда же в начале 30-х с этим самиздатом кустаря-одиночки волей-неволей нужно было заканчивать, испытанный и непреклонный чернильный боец, партизан-словесник нашёл для себя новую заповедную делянку. Он стал собирателем, самоназначенным архивариусом отечественного авангарда (и не только его одного, а всей передовой культуры в целом), коллекционером автографов: в РГАЛИ в необъятном кручёныховском фонде хранится специальный мандат, выданный компанией приятелей-литераторов во главе с Олешей и Светловым и производящий его в «начальника автографов писателей СССР». Там же находятся десятки изготовленных им уникальных альбомов – памятников боевой эпохе, изготовляемых теперь уже в количестве экземпляров – 1 шт., но вдоволь напоённых тем «безусловно патетическим и напряжённым отношением к поэзии», которое бог весть когда заметил и отметил у напропалую паясничающего на эстраде пискуна крайне чуткий на подобные вещи Осип Мандельштам, в целом считавший Кручёных-поэта «совершенно несостоятельным и невразумительным».
А Маяковский, который, несмотря на общее прошлое, явно испытывал к нему сложный комплекс чувств, рассматривал речетворчество Кручёных как «помощь грядущим поэтам». Думается, он был всё же не совсем прав. Кручёных в отличие от своего соавтора Велимира Хлебникова отнюдь не «поэт для поэтов». Он – поэт (и личность) прежде всего для исследователей. В этом качестве остающийся, думается, непревзойдённым.
Таким, как он, не возводят памятников. Но мемориальную доску Алексей Елисеевич Кручёных несомненно заслужил на доме бывшего ВХУТЕМАСа у Мясницких ворот, где в одной из каморок (доверху заполненных книгами, рукописями и прочими материальными свидетельствами живой культуры) последний из могикан, нищий старик, входивший некогда в сонм «Председателей Земного Шара», дожил до 1968 года. А на доске этой будет вполне достаточно выбить только три странных заумных слова, всего девять букв…
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
Класс премиум или премация?
Литература
Класс премиум или премация?
ЛИТНАГРАДЫ
Марина КУДИМОВА
В начале февраля Дмитрий Медведев подписал указ об учреждении трёх премий президента РФ для молодых деятелей культуры в размере 2,5млн. руб. каждая. Эту новость президент огласил на встрече с министром культуры Александром Авдеевым, добавив: «…мне неоднократно говорили, что у нас есть очень талантливые молодые представители сферы культуры, которые также должны быть вовлечены в такого рода систему грантовой поддержки». «Также» здесь означает, что подобная награда вручается молодым учёным.
Ни в одном блоге инициатива главы государства никак не была прокомментирована. Почему? Потому
Нас прежде всего интересует, естественно, то обстоятельство, что одна из трёх заявленных наград будет присуждаться литераторам. До недавних пор в «молодых» писатели ходили лет до 50с гаком. Теперь у 20-летних лауреатов премии «Дебют», как у больших, берут интервью, на их часто единственное произведение пачками пишутся рецензии, их глубокомысленные портреты украшают собой все урсы Интернета. Но сплошь и рядом премиальный аванс ничем в дальнейшем не подтверждается: в юности талантливы все или почти все.
Разгул сегодняшней премиальной стихии в общественном сознании сводится к одной номинации: «Не тому дали». Но если Ю. Поляков обосновывает свои претензии к Русскому Букеру, бессмысленному и беспощадному, и Большой, ну очень большой, книге ( 4 ), то в большинстве своём читатели и критики несравнимо более огульны в оценке номинантов и тем более лауреатов. В России вообще не очень любят, когда деньги дают «ни за что». Почему-то в период присуждения Сталинских премий по литературе так не считали. Да и Ленинские не комментировали в уничижительном тоне. Легко допустить, что тогдашние члены комиссий работали с большей отдачей, чем нынешние эксперты, – самое меньшее, чем они рисковали, была карьера. Ещё проще сделать вывод, что литература измельчала не только в тиражном измерении.
4
http://www.stoletie.ru/obschestvo/juri_polyakov_bukerovskaya_premiya_nanesla_uscherba_literature_ne_menshe_chem_kgb.htm
Но и то, и другое – лишь произвольные допущения. Эксперты и члены жюри сегодня рискуют, конечно, не партбилетом. Но материальный, как и моральный, эквивалент их трудов по прочтению тысяч номинантских страниц не так ничтожен, чтобы им пробрасываться. Что касается литературы, она организм живой и сиюминутной экспертизе поддаётся с трудом. Никто сегодня не вспомнит Василия Ильенкова или Ивана Василенко. Но ведь и премии они в незапамятном 1950-м получили Третьей степени.
Отец, конечно, слушает пожелания детей, но в итоге подарки к дню рождения выбирает, руководствуясь собственными представлениями и средствами, которыми располагает. И в наследство оставляет кому мельницу, а кому – кота. Но, что бы теперь ни говорили, советские Госпремии нельзя назвать кулуарными. Иначе их никогда бы не получили В.Шукшин или К. Чуковский, И. Андроников или Ф. Абрамов. А вот для определения лауреата Новой Пушкинской премии жюри и конкурс вообще не предусмотрены.
Стоит ли напоминать, что самые престижные литературные премии мира учреждались частными лицами или их фондами? Про Нобелевскую, наверное, нет. Пулицеровскую придумал американский газетный магнат по фамилии соответственно Пулицер. Эдмон Гонкур завещал своё состояние Литературной академии – так родилась главная французская премия. Премия Ренодо, которая вручается в тот же день, что и Гонкуровская, но на минуту позже, создана десятью журналистами и литературными критиками. Японская «Йомиури» учреждена одноимённой издательской компанией. Государственными на сегодня можно считать германскую премию имени Георга Бюхнера и австрийскую премию по европейской литературе, присуждаемую Федеральным министерством образования и искусства.
Да что говорить о загранице, если фонд Пушкинской премии, объявленной в 1881году под патронатом отделения русского языка и словесности Императорской академии наук, престижнее которой в России не было и не предвидится, составили средства от добровольных пожертвований, собранных на сооружение памятника Пушкину в Москве! А граф Уваров учредил премию в память о своём отце. В 1860 году награду разделили А.Н. Островский за «Грозу» и А.Ф. Писемский за «Горькую судьбину».
Любопытно, конечно, узнать, кто и в каком контексте «неоднократно говорил» президенту о том, что Россия не бедна талантами. Но ещё интереснее, кто и по каким критериям будет раздавать молодым писателям по 2,5миллиона ежегодно. Достигнет ли новая премия класса премиум или останется выгодным предвыборным ходом?