Литературная Газета 6329 ( № 25 2011)

Литературная Газета

Комментарии:

«В прошлом заблудившаяся странница»

Литература

«В прошлом заблудившаяся странница»

ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»

Елена МАКСИНА

Родилась в Москве. С 1996 года проживает в Филадельфии, США. Лауреат

поэтического конкурса имени Н.С. Гумилёва «Заблудившийся трамвай» (СПб., 2008 г.). Обладатель международной премии «Серебряный стрелец», 2009 г. Автор книги стихов «Кириллица Акварелью», издательство «Водолей», 2009 г.

Ягоды

В этом году мне твой город порезал вены

башней Останкинской. Может быть,

откровенно,

слишком плакатно сравнение, ты заметишь,

только иначе не выразить этого. Смерти ж

нет никакого дела до литературы,

до расписных эпитетов субкультуры,

ежели вскрыты вены, всё тонет в дыме,

нет бы запомнить родителей молодыми.

Этот нарыв, скажешь ты, ни в одном журнале

толстом не напечатают, трали-вали,

надо бы развивать про озон планеты

и потеплении, ну а ты об этом.

Лучше бы ты о хлебе и прочих злаках,

о позитиве, которого кот наплакал,

иль об искусстве, благо его в достатке,

зрелищах, осени, гриппе и лихорадке.

Да, так о венах – кровь сделалась голубая,

переливается, как чешуя минтая

или форели, поблагородней рыба,

впрочем, мы не об этом, мы о нарывах

в свете печати и безупречной крови.

Рифма к лицу стране, как хорей корове,

имя поэзии прошлого будет Прозак,

ибо грядущий день излагает прозой.

В этом году мне по венам пустили уксус,

знамо, вино хотели, согласно курсу

времени, неизбежности ускоренья

оного, только уксус ушёл в варенье.

И теперь на лотке, на обочине у Речного

вразвес продают повидло родного слова

и на свету горят отголоски мови

ягодами кириллицы цвета крови.

Заплати продавцу сколько нужным сочтёшь,

на сдачу

купи лотерейный билет, уезжай на дачу,

именем там моим нареки берёзку,

сока отведай и рану заполни воском,

сделай себе амулет из коры древесной,

ангелам спой из «тысячи тьмы одесной»,

ягоды же разбросай в торфяной водице,

будущим летом мне выпадет там родиться.

Смородина

двенадцать лет без чувства родины –

как без кола и без двора.

кислы плоды чужой смородины

из золочёного ведра.

горчат ворованные ягоды,

и ядом брызгают в тетрадь,

и

между строк алеют – надо бы

слова в молитву собирать.

на даче дедовские яблоки

слезами катятся в траву,

а я плыву в чужом кораблике

по речке детства и реву.

и память щиплется, и колется,

и разъедает нрав и быт,

года выходят за околицу,

плывут по линиям судьбы.

но мне за ними не сподобиться,

быстра летейская вода,

и не молитва, а пословица

слова уносит в никуда.

пытаю прошлое вопросами

и просьбой мучаю святых,

чтоб мостик в детство перебросили

двенадцать ангелов родных.

Шоколадка

Бабушка держит Библию над головой

и говорит: – Ну что, погадаем, детка?

Что там сегодня выпадет нам с тобой,

гость ко двору или тебе конфетка?

Волосы – слева пепел, а справа – снег,

прошлой весной оправилась от удара,

разделены пробором на грех и смех,

собраны гребнем, что взят в уценёнке даром.

А за окном вздыхает вишнёвый сад,

яблоневый и грушевый на подходе,

детство и старость смотрят вперёд, назад,

кружатся в расцветающем хороводе.

Книга раскрылась, где марлевый переплёт

вытерся, на Послании к коринфянам.

Бабушка не сумеет прочесть, начнёт

лупу скорей нашаривать по карманам.

В тёплой пальтушке, войлочных сапогах:

– Зябнут сегодня ноги, поди с устатку.

Что там, Алёнка, пишут нам в облаках?

– Выпало счастья на целую шоколадку!

Щенок

Вот снимок – деда отпевали,

ковши врезались в мёрзлый грунт,

гудки рыдали на вокзале

пятнадцать траурных минут.

Оркестр гремел от Привокзальной

до Коминтерна. Пришлый поп

учил науке поминальной

под сбитым куполом сельпо.

Мне девять лет, и девять жизней

в запасе, некуда избыть, –

монашки смотрят с укоризной

и гонят ладан из избы,

и, причитая на иконы,

с окладов соскребают воск.

Я помню дедовы погоны

с эмблемою дорожных войск

и китель в пятнах от махорки

с двухцветной ленточкой в петле.

Почившему нет места в морге,

есть – на обеденном столе.

И до и после будут гости

чаи по скатерти гонять.

Так, на разостланном погосте

всё небожитие – кровать,

вся жизнь – прощальное застолье,

вода и водка, гжель и хмель.

Вернувшись в город свой престольный,

я не забуду карамель