Литературная Газета 6334 ( № 30 2011)
Шрифт:
Другие же
Приносят лишь печаль,
О днях пустых
И праздных сожаленье.
Но лишних среди них,
Наверно, нет,
Как нитей, пусть не все
Заметны глазу.
Нить вытянешь –
Померкнет где-то цвет
И холст красивый
Расползётся сразу.
Старый тракт
Зарос
Унылый старый тракт.
Такой ухабистый, кривой,
Что сам себе не рад.
Совсем старик…
И потому
Мне грусть его ясна.
Никто не ездит по нему,
А были времена,
Когда работал он, как вол,
Хоть и струился пот
У тех, кто ехал или шёл
По тракту в свой черёд.
Прохожие ругали тракт,
Но всё же вновь и вновь
Шли по колдобинам,
не в такт,
Сбивая ноги в кровь.
Тракт слышал на веку своём
Лишь горькие слова.
Знать, потому растёт на нём
Одна полынь-трава.
Предбессмертье
С неких пор
мной покинута келья,
И скитаюсь – слепой и немой.
Смертоносно раскинувши
крылья,
Чую, коршун кружит
надо мной.
Из последних держусь я усилий
На краю мирозданья, в ночи…
Сам понять не могу, как доселе
В силах ноги ещё волочить…
Но, однако же, сердцем я чую,
Как близка уж
бессмертья пора –
Если только не сгину в ночи я,
Продержусь если хоть до утра,
Если в небе зловещий тот
коршун
Не просверлит, как штопор,
дыру…
Ну а будет дыра, я всё брошу
И мгновенно навеки умру.
Та дыра засосёт мою душу,
И уйду я,
как «выбрось-отрежь»…
…Коршун штопором
кружит и кружит,
Знать, не в силах пробить
в небе брешь.
Родился в д. Удмурт-Ташлы Бавлинского района Татарстана. Работал в удмуртских газетах, в Союзе писателей Удмуртии – в Ижевске. Автор более десятка книг стихов. В последние годы жизни стал замалчиваемым тогдашними властями автором.
Ныне творчество Владимира Романова снова возвращается к читателям.
Владимир РОМАНОВ
(1943–1989)
* * *
«Деревня, молвят,
Глухомань в наш век…»
Глухой
Деревня сроду не бывала:
Твой смех –
Там сто подхватят человек,
Беду –
Там сто разделят человек,
Хоть и не просишь ты о том
нимало.
И
Как бы ни был он велик,
Покажется порой
Берлоги глуше,
Когда и счастья лучезарный лик,
И горя твоего истошный крик
Лишь стены будут
Наблюдать и слушать…
* * *
Возьму в дорогу дальнюю с собой
Домашнее, в узорах, полотенце.
Случись, тоска
подкатится волной, –
Мне будет чем
Согреть и взгляд, и сердце.
То полотенце радостно бело.
Его снега пушистые ласкали,
Отбеливал мороз,
И солнце жгло,
А ключевые воды полоскали.
Посмотришь на ликующий узор,
И вспомнится родимая деревня:
И лён в цветенье, как девичий взор,
И у окна тенистые деревья.
А полотенце птицей золотой
Легко порхнёт над утренней рекой,
А то – повиснет на плечах
сестрёнкой,
То – маминою тёплою рукой
Оно коснётся щёк моих тихонько.
А коли по щеке погладит мать,
Печаль, как ветром,
унесёт из сердца,
И до дому тогда –
Рукой подать! –
Как до краёв расшитых
полотенца…
Перевод С. Поликарпова
Весеннее солнце
Глянь! Над снегом тающим
Лучезарно-ало
Солнце никогда ещё
Так нам не сияло.
Целину сугробную
Обращает в реку…
Если бы подобную
Силу – человеку!
Перевод Н. Шатрова
Летний этюд
Даже солнце
Не вынесло зноя! –
Нагишом,
Никогда не стыдясь,
В пруд залезло
Со всей детворою –
И сверкает,
Как в тине карась!
Перевод А. Медведева
* * *
Когда глаголют о любви при мне,
Улыбкою спешу я заслониться,
Чтоб выходило подлинно вполне:
Мне баловнем судьбы
пришлось родиться.
Уверить в том приятелей спеша,
Горланю песни,
Хоть совсем тверёзый, –
И лишь одна на всей земле душа
Платок подаст,
чтоб не слепили слёзы…
Перевод Б. Романова
Автор трёх стихотворных сборников и нескольких публицистических книг по истории Ижевска, Удмуртии и Прикамья.