Литературная Газета 6376 ( № 24 2012)

Литературная Газета

Скульптурная композиция в память великого трагического поэта России установлена в год 120-летия со дня рождения Марины Цветаевой. Невысокий круглый трёхступенчатый подиум (его нельзя назвать постаментом) включён в другой круг-основание из неполированных гранитных плит. Круги восходят (круги жизни? круги ада?) малозаметными уступами к бронзовой плите, на которой бронзовая скамья, и Цветаева на этой скамье. Но чтобы подняться на подиум, войти, сделать первый шаг к поэту, нужны усилия.

Бронзовая Цветаева на парковой скамейке - строгая, узнаваемая,

с прямой спиной, с розой в правой руке, босая ("Не стыдись, страна Россия! Ангелы - всегда босые..."). Несколько книг делят скамью надвое: правая половина свободна. Возникает ощущение одиночества. Взгляд устремлён к символически звучащей розе, будто к горящей свече или вовсе к кресту. Это взгляд-ожидание, обращённый в себя и в невидимый, или видимый только ей, Марине Цветаевой, мир - иной, другой, родной, непорочно близкий ("Мы на заре клянёмся только розой" - её строка).

Жизнь Цветаевой прекрасна любовью, высокой серьёзностью, ранящей глубиной чувства.

Это состояние любви и одиночества, поразительной ясности в отношениях со словом и строгости во всём, что касается людей и поэзии, строгости и доброты удивительно почувствовал скульптор.

При взгляде на фигуру Цветаевой, вернувшейся во Францию, чтобы напоминать здесь о России, возникает чувство тишины. Напрягающей тишины, собирающей тишины - Тише, тише, тише, век мой громкий! За меня потоки - и потомки[?]

Река у босых ног Цветаевой будто бесшумна, а доносящийся гул океанских волн слышится мировым звуковым "пологом", охраняющим тишину поэта.

Толпа горожан тотчас по завершении торжественной церемонии окружила Цветаеву. Каждый норовил присесть на скамью рядом с ней, "развести" её одиночество. Конечно, такое будет не каждый день, но непременно кто-нибудь поздним вечером или ярким днём придёт сюда, и не один, навестить Цветаеву, посидеть с нею рядом, прислушаться к её тишине - "Я не влюблена в себя, я влюблена в эту работу: слушание. Если бы другой также дал мне слушать себя, как я сама даю[?] я бы так слушала другого. О других мне остаётся только одно: гадать".

Гадаем и мы о Цветаевой, приникая к её стихам и прозе, что у Цветаевой тоже стихи. И вот теперь гадаем о ней, всматриваясь в скульптуру Церетели, прислушиваясь к ней.

"Джоконда - абсолют (размышляла Цветаева). Леонардо, нам Джоконду давший - великий вопросительный знак[?] За пределами творения (явленного!) ещё целая бездна - творец: весь творческий хаос, всё небо, все недра, все завтра, все звёзды - всё, обрываемое здесь земною смертию"[?]

Произведение искусства отвечает, живая судьба спрашивает, убеждённо полагала Цветаева. Творению она предпочитала творца. И вот художник из нового времени обращается к ней и как к творцу, и как к творению. И здесь уже не о предпочтениях речь. Творец как творение преследует и волнует нового художника, влечёт его за собой в художественном времени.

В 2000 году Зураб Церетели создал горельефный портрет

Цветаевой в бронзе. Тогда составился триптих горельефных портретов: Анна Ахматова, Александр Блок, Марина Цветаева. Дивный ансамбль! И здесь Цветаева на скамейке, и здесь с розой в руке. Но как изменился образ! В портрете 2000 года - камерном - это влюблённая женщина, вдыхающая аромат розы, прикрывшая глаза, откинувшаяся на спинку скамьи. Она - вся восторг и смятение. А роза в её руке живая, со множеством листочков, словно и вправду благоухает и пьянит.

Не то Цветаева, слушающая голос океана. Конечно, иной жанр: уже не камерный портрет, а парковая скульптурная композиция, где фигура высотой около двух метров. Но ни в этом только главное различие двух Цветаевых Зураба Церетели.

Цветаева на французской земле - произведение, в сущности, символистское. Здесь исторический персонаж воспринят художником и любовно передан нам как идеал творчества, идеал женщины, как знак трагедии и любви. Оттого и роза в руке Цветаевой видится как крест - крест судьбы, крест любви, крест творчества.

Есть у Марины Цветаевой строки, относящиеся к 1920 году: [?]О, знать, что и в пору снегов Не будет мой холм без цветов.

Памятник русскому поэту во Франции - и есть те цветы во все времена года.

Андрей ЗОЛОТОВ, профессор, заслуженный деятель искусств, действительный член Российской академии художеств, СЕН-ЖИЛЬ-КРУА-ДЕ-ВИ-МОСКВА

Собрались, чтобы победить!

Собрались, чтобы победить!

АКЦИЯ

В Сочи прошёл IV Международный конкурс Юрия Григоровича "Молодой балет мира"

Сочинская фестивальная активность пытается соответствовать репутации города-праздника. Город всё труднее наполнять художественным содержанием. Его наполнение иное. Рельеф, так сказать, по вертикали и по горизонтали теперь напоминает сити. Город, где отдыхали, теперь зовёт подключиться к деловой активности - он полон рекламой недвижимости, ценами, продажами[?] С этим трудно конкурировать любому творческому начинанию. И тем не менее.

Лишь свернули красную дорожку "Кинотавра", как знаменитый Зимний театр (отмечающий вскоре 75-летие ввода в строй) раскрыл двери Международному конкурсу Юрия Григоровича "Молодой балет мира". Искусство целлулоида (или цифры) сменилось на неделю искусством пластической красоты, строгих форм и раскованной телесности, музыкальности и ритма, стройной драматургии и вольной импровизации. Всё это так или иначе входит в понятие "танец" - классический и современный. И поставлено на конкурсный подиум. Почти пятьдесят молодых людей из России, Украины, Белоруссии, Казахстана, Германии, Италии, Японии приехали соревноваться в Сочи.