Литературная Газета 6386 ( № 39 2012)
Шрифт:
Поднимая проблему самого существования русского этноса в исторической мысли, Елена Зиновьева обозначает "курс" своего труда - актуализация исторических проблем, повышенное внимание к белым пятнам и ключевые, острые моменты нашего (порой совсем недавнего) прошлого. Как разобраться в этом многообразии?
В первую очередь автор даёт возможность услышать современников, авторов, пишущих в наше больное историей время, когда не отболело советское прошлое, когда не стало предметом истории, а побуждает на новые - правдивые или конъюнктурные - толкования; когда увлечённые идеей вставить своё слово (или
"Историю пишут победители", - отмечает автор. "Но кто у нас победители?" - задаст вопрос внимательный читатель. С победой Октябрьской революции тёмными красками, временами вечного мрака и бесчестия рисовался образ царской России; в 90-е, с очередной сменой власти, чернотой стало покрываться советское время.
Влияние идеологии на историческую мысль отрицать бессмысленно. Личности Ивана Грозного и Иосифа Сталина - лучшее тому подтверждение: достаточно взглянуть на полки магазинов. Впрочем, от одной цитаты, любезно предложенной Е. Зиновьевой, не откажусь: "Неразбериха, царящая до сих пор в оценках правления Ивана, являет собою один из самых наглядных примеров влияния идеологии на
историографию" (Исабель де Мадариага). А потому история - "поле битвы".
Показательно в этом ключе выглядит первая публикация (полный перевод) крамольных "Записок" князя Петра Долгорукова (1816-1868), случившаяся только в начале XXI века. Крамольными они стали оттого, что Долгоруков, отец русской генеалогии, автор "Российской родословной книги", доверительно поведал бумаге "секреты" русского дворянства, в том числе и правящего дома. С точки зрения одной только генеалогии там были незаконнорождённые дети, плоды адюльтеров и пр., и пр[?]
"Культурное, историческое, художественное наследие прошлого возвращается и требует своего осмысления", - отмечает Елена Зиновьева. Это так. Но это осмысление останется несколько субъективным, ограниченным в той части, которая не требует безусловных исторических доказательств.
Перечислять все болевые точки на исторической карте, приведённые Еленой Зиновьевой, значит заниматься подробным пересказом, соразмерным с объёмом книги. И всё это богатство наполнено противоречиями, толкованиями, мнениями, спорами.
Автор с кем-то дискутирует, в чём-то соглашается, где-то пытается полемизировать. Естественно, книга ни в коей мере не отменяет признанной истории России, но помогает расширить кругозор, взглянуть на прошлое с позиций и знаний сегодняшнего дня. А потому "История России: взгляд из XXI века" интересна читателю, не приемлющему навязывания и категоричности. Елена Зиновьева лавирует между многочисленными источниками (конечно, имея свою позицию), но, к чести автора, не делает её "оружием массового поражения", что происходило в последние годы в российской историографии не раз.
Владимир КОРКУНОВ
«Вместо сердца – открытая рана»
«Вместо сердца – открытая рана»
Виктор
– М.: Издательство журнала "Юность", 2012.
– 255 с.
– 1000 экз.
"Вся наша жизнь - самосожженье, / Но сладко медленное тленье / И страшен жертвенный огонь" - это строки Давида Самойлова, которые можно применить к разговору о подлинном творчестве. Книга Виктора Петрова "Дотла", которая, по его словам, "являет собой наиболее точный творческий портрет автора", полностью передаёт самый главный, определяющий настрой автора - творить, несмотря ни на что, всей душой и всем сердцем.
Эту поэзию по праву можно назвать зрелой. И вековая жизненная мудрость, и любовь, и прощение, которое приходит с годами, - всё это присутствует в книге.
Он живёт у слепого экрана -
Затянул виртуальный портал.
Вместо сердца - открытая рана:
Сам бы рану не забинтовал[?]
"Сам", "один" - в этих словах для Виктора Петрова звучит не гордость, а отчуждённость, которая не может принести счастья.
Своеобразная простота, к которой приходишь через сложность, испытав на себе многие превратности судьбы, незримо присутствует в каждом слове, в каждой строке. Все жизненные аксиомы давно известны, но ведь истина не бывает банальной. Поэтому, открывая для себя вечный закон, человек чувствует, что он - первый на планете и единственный, познавший его. Тогда уже поиски смысла жизни, так занимавшие раньше, кажутся наивными и совершенно лишними, ведь сам путь и есть цель:
Хлопьев краткая малость
Пахнет новой зимой[?]
Что мне в жизни осталось,
Кроме жизни самой?..
Очень важна для автора тема Родины, тема России. Размышления о судьбе русского народа, трепетная любовь к нему - не громкие и пустые слова, а человеческие, проникнутые тоской и болью за родную землю. В стихотворении "Русские" автор с гордостью и тайной грустью говорит о себе и о своём народе, навевая ассоциации со знаменитым произведением Александра Блока "Скифы":
Мы - русские, и больше ничего.
Разделят нас на две
неравных части:
Одним сибирское привалит
счастье,
Другим - Европа[?]
Только и всего!
Как известно, путь художника сложен, но в России (так уж повелось) он порой складывается трагически. И не потеряться, не свернуть со своей дороги для поэта - долг, выполнить который совсем непросто. Тему поэзии Виктор Петров понимает по-своему и, анализируя собственное творчество, подчас с горечью резюмирует: