Литературная Газета 6434 ( № 41 2013)

Литературная Газета Литературка Газета

В 1979 году в Благовещенске, в Амурском отделении Хабаровского книжного издательства, готовился к выходу очередной выпуск литературного альманаха «Приамурье моё», и его заведующий М.Л. Гофман показал мне несколько листков из тетради, исписанных ровным чётким почерком, сказав: «Вот вчерашний школьник рассказ прислал. Очень приличный». Удивительно, но на рукописи почти не было характерной правки Марка Либеровича чёрными чернилами, только название рассказа было изменено на «Письмо».

Рассказ «Письмо» не вошёл в книгу «Глиняный человек», как и «Заячий пастух» – первая публикация Илюшина в альманахе «Литературный Владивосток» (1979): у составителей было из чего выбрать. Повести «Путина», «Первому встречному», «Выстрел», «Глиняный человек», «Трое суток д/б», десять рассказов –

о каждом произведении можно сказать многое, ибо это настоящая проза. Особенно сочен язык, естественны диалоги, повествование льётся вольно и широко. Увы, так сегодня уже почти никто не пишет.

Вот последние строки рассказа «Острова», восхитившего Виктора Астафьева: «Корабль шёл мимо островов, и можно было разглядеть на вершинах остатки укреплений, доты, а может, это просто чудилось солдатским глазам. Стоящий у берега мичман с тонкими чёрными усиками что-то сказал своим, и, как по команде, одним движением, моряки сняли бескозырки с поющими на ветру ленточками, обнажив стриженые белёсые, пегие, чёрные затылки. Это было по какому-то своему ритуалу, но вслед за ними, в общей молчаливой заворожённости, вдруг стали снимать шапки и пилотки солдаты общевойсковых частей... Они стояли вдоль борта[?] вшивые девятнадцатилетние дети России перед её искорёженным, диким океанским краем, за которым на тысячи километров лежала вода, не признающая ни границ, ни человеческой памяти».

Перечитайте процитированное – и вы тоже окажетесь на краю русской земли, почувствуете её притяжение, а ещё в вас проснётся любовь к своей стране, к её истории. Должна проснуться!

В романе «Письма осени», в лирическом отступлении, Илюшин напрямую обращается к читателям, высказывая то, что ему в жизни важно и ценно. Вернее, кто. «Человек похож на копьё, брошенное в бесконечность, а за ним тянется вихрь голосов. Что кричат они вслед? Какие слова стынут в ртах?» На эти вопросы и отвечал дальневосточный прозаик, сам до боли рано ушедший в эту бесконечность.

Прошлой осенью, вновь побывав в Приамурье, я волей судьбы познакомился с Глебом – младшим братом Володи, и он сказал, что сохранились рукописи брата. Да, как известно, талантливые рукописи не горят и не пропадают, как никогда не исчезнет и настоящая русская литература, кто бы её ни хоронил. Так что, возможно, через какое-то время к читателям придут неизвест­ные доселе произведения Владимира Илюшина.

Жёстко, но справедливо

Юрий Баранов. Русские хроники. В трёх томах.
– М.: ДПД–Центр, 2013. – Том первый – 604 с., том второй – 454 с., том третий – 470 с. – 1000 экз.

В трёхтомник известного писателя и давнего сотрудника "ЛГ" Юрия Баранова вошли повести, рассказы, стихи, мемуары, исторические очерки. В аннотации сказано о том, что эти книги «для тех, кто больше всего интересуется жизнью в России». Надо ли говорить, что сам Юрий Константинович, отметивший в этом году 80-летний юбилей, всю свою жизнь посвятил России, её истории, а также настоящему и будущему. В трёхтомнике есть довольно резкие и неоднозначные произведения, особенно в поэтическом его разделе, где известные исторические персонажи и деятели литературы выведены без хрестоматийного глянца. И автора можно понять. Слишком много мифов нагромождено вокруг тех, кто не достоин не только посмерт­ных почестей, но даже и упоминания в контексте русской цивилизации.

С Барановым можно не соглашаться, находить в его сочинениях всяческие «[?]измы», но нельзя не отметить одного уникального качества, присущего его текстам. Автор искренне верит в то, что пишет. Его, кажется, невозможно переубедить, да и стоит ли? Как, скажите, переубеждать человека, чьи родные сгинули в период красного террора и репрессий? Эта тема находит широкое отражение в его стихах, прозе и публицистике. Баранов и не собирается ни с кем спорить, он просто рассказывает историю своей семьи, приводит примеры

из личной жизни, делится наблюдениями. Эстетам может сделаться дурно от его книг, что, наверное, является своеобразным знаком качества. Баранов архаичен в хорошем смысле этого слова, он твёрдо следует завету Достоевского – ничего не придумывать, смотреть вокруг и читать газеты. Для кого-то это непосильная задача, только не для газетчика с полувековым стажем, каким является Юрий Константинович.

Мы живём в те времена, когда за правду, слава богу, не убивают. Думается, живи Баранов в другую эпоху и напиши хотя бы часть из того, что можно обнаружить в трёхтомнике, не избежать ему лагерей. А то и высшей меры. Да разве не за верность России был расстрелян выдающийся публицист и философ Михаил Меньшиков? А ведь до сих пор не поставили ему в нашей стране ни одного памятника, ни одной улицы не назвали в его честь. В то время как станции метро, площади, улицы и переулки по всей Российской Федерации носят имена цареубийц, садистов, палачей и ненавистников русского народа. И это тоже правда, горькая правда и укор нам, ныне живущим, забывающим о том, кто мы, откуда и что с нами было совсем недавно. В меру своих сил Юрий Баранов даёт ответы на эти вопросы, предостерегает нас от новых катаклизмов, с надеждой смотрит в будущее, хотя предпосылок к счастливому житью-бытью не так уж и много.

Но, как известно, в том и состоит призвание писателя – будоражить умы, просвещать, восстанавливать справедливость. Мы, к сожалению, слишком закостенели в своём восприятии печатного слова. Нас не смущает поэма Багрицкого, в которой тот описывает, как комиссар местечкового происхождения насилует русскую дворянку. Это считается чуть ли не классикой. Ну как же, Багрицкий! Между тем нет в истории мировой литературы примера, когда изнасилование возводилось бы в доблесть и оправдывалось идеологическими и религиозными догмами. Кто-то сделает вид, что его это не интересует, и осторожно пройдёт мимо. А вот Баранов не прошёл. И написал поэму о Багрицком, пристально разобрав данный эпизод биографии некогда знаменитого советского поэта. Жёстко? Наверно. Прямолинейно? Да куда уж прямолинейнее. Но это, дорогие товарищи, история, которую надобно возвращать не только для себя, но и для детей и внуков.

Можно было бы долго смаковать цитаты из этого малого собрания сочинений Баранова, отмечать его великолепный русский язык и блестящее знание исторических событий. Но эту «ношу» мы переложим на читателей, которым повезёт раздобыть трёхтомник. К сожалению, ситуация с книгораспространением в нашей стране далеко не на высоте. Каждую легковесную фитюльку распиаренного автора вы найдёте в любом магазине, а настоящему, подлинному приходится годами пробиваться к читателю. И всё-таки Баранов продолжает писать. Его ругают или стараются не замечать. А он пишет. Копает и копает, рубит правду-матку и славит Россию. Кому-то это покажется наивным, но писатели вообще наивные люди. И чем талантливее – тем наивнее. Баранов – это не общероссийский бренд, не Сорокин, не Пелевин. Но если вам интересна Россия, то вы с удовольствием будете читать именно Юрия Баранова, а не вышеназванных личностей, лезущих из каждого утюга.

Иван СЕРЕДИН

Теги: Юрий Баранов , современная литература

Полюбить и возненавидеть театр

Артур Соломонов. Театральная история.
– М.: Альпина нон-фикшн, 2013. – 432 с.– 3000 экз.

Лёгкая, связная, нигде не рвущаяся ткань – первое впечатление от первой книги Артура Соломонова. И страх: как бы не порвалась, не просела ближе к концу – это мы видали, увы, слишком часто. Но плетение не рвётся, полёт нормальный. Вот только лёгкости становится всё меньше. А драматизма – больше. Был забавный шарж – стала лирическая мистерия. Не потеряв в реализме, а точнее, в той неуловимой и искусной правдивости, о которой Станиславский мог бы сказать: верю!