Литературная Газета 6437 ( № 44 2013)
Шрифт:
Телевидение считало, что это не их формат, поскольку нужного рейтинга не собрать. Для киношников полуфантастическая история о недоумке, после операции превратившегося в гения, представлялась слишком скучной. Ну а театралы не знали, как разные места действия свести в коробке сцены. Да и вообще переводить прозу на язык сцены – дело утомительное и слишком хлопотное. Наверное, если бы худрука Алексея Бородина не волновала судьба умственно неполноценных людей в России, то вряд ли возник спектакль «Цветы для Элжернона» в Молодёжном театре. И здесь бы не появился Юрий Грымов, наделавший много шума своими провокационными постановками: «Дали», «Нирвана», фильмами «Му-му» с Людмилой Максаковой и «Коллекционером» с Алексеем Петренко, а так же по-житейски мудрым телесериалом «Казус Кукоцкого» Людмилы Улицкой. От этого строптивого художника никогда не известно чего ожидать, и то, что он стал генеральным продюсером
Мне кажется: Грымов согласился раскусить этот твёрдый «орешек», чтобы преподать нравственный урок людям, существующим в своей скорлупе и не замечающим тех, кого Бог обидел умом и приговорил на всю жизнь оставаться ребёнком. Ведь по отношению к больным и немощным старикам проверяется истинная духовность общества, ныне поделившегося на успешных и ущербных. Именно они, не по своей вине оказавшиеся в резервации «прокажённых», подлежат презрению и унижению, ну а цивилизация отбрасывает их, как ненужный мусор, иногда используя в качестве шутов для развлечений. Поскольку убогий не может ответить, да и не знает, как ответить на жестокость. В мировой драматургии таких примеров тысячи, и тут Дэниэл Киз не является первооткрывателем, но он затронул ещё одну важную тему, весьма злободневную для сегодняшнего дня. Если учёные вообразили себя демиургами и готовы исправлять ошибки Бога с помощью скальпеля, превращая идиотов в обывателей, то не нанесут они тем самым ещё больший ущерб мироустройству людей. Ведь страдания исчезнут, а вместе с ними и потускнеет светлая сторона души, так как сострадать будет некому и пирамида духовных ценностей перевернётся...
Тем не менее спектакль Юрия Грымова не получился назидательным, тем более занудным, наоборот, он весь пропитан тревожными нотами чего-то неожиданного и фантастического, как будто вот-вот распахнётся дверь и все мы окажемся Колумбами неведомой планеты. Первая часть представления продуманно метафорична и иносказательна. Здесь, на удивление органично, соединилась образная сценография в виде надувных полотнищ, подобно чудищам, наступающим на людей, и вполне тривиальное бытие заштатного городка, где в обычной семье, неизвестно за какие грехи, родился умственно неполноценный мальчик. Он вырос и стал работать в пекарне дяди, поэтому вся его жизнь проходит среди мешков с мукой. В данном случае очень хорошо рифмуется мука с му[?]кой, а дрожжевое тесто подходит, увеличиваясь в объёме, словно ползущая лава.
Череда коротких эпизодов складывается в калейдоскоп обрывков сознания Чарли, счастливого лишь тем, что все его любят (по крайней мере ему так кажется), а красная пищалка в руках напоминает далёкое детство с расплывчатым лицом измученной матери (Лариса Гребенщикова) и вечно озабоченным отцом (Юрий Григорьев). И только Алиса (Янина Соколовская), научившая юношу читать по складам, выпадает из серой массы, занимая отдельное место в путаном сознании героя. А когда гибкость ума после операции обретёт нужную эластичность, то Чарли влюбится в свою учительницу. Но об этом чуть позже, поскольку эта тема, как мне показалось, не слишком-то волновала режиссёра, куда больше его интересовал эксперимент нейрохирургов, избравших для своего опыта вместе с мышкой Чарли с нулевым КПД интеллекта, пообещав, что он станет умным, как все. Но как все не получилось, калека превратился в учёного, с которым теперь всем неуютно... И вот этот извилистый путь: от беспомощного «недоросля» к полиглоту, а после обратно, в пугающее состояние недоумка, должен был пройти молодой артист Максим Керин. В течение всего спектакля он не покидает сцену, перевоплощаясь то в наивного ребёнка, то в страдающего гения, достигая необыкновенной правды чувств в разных ипостасях.
Второй акт совершенно не похож на первый ни по выразительным средствам, ни по художественному оформлению. Огромное пространство сцены сужается до комнаты – клетки, где обитает изгой Чарли, пытаясь открыть свою формулу счастья в бесконечном познании. Но, как известно, знания только увеличивают скорбь. Наблюдая за собой, как за подопытной мышкой, проходящей по заданным лабиринтам, он понимает: его тёмные глубины подсознания постепенно выползут наружу и он уже не сможет контролировать себя, потому что врачи в поисках славы действовали на авось, не задумываясь о дальнейшей судьбе своего пациента. Он также знает, что любимая женщина, готовая стать сиделкой, всем пожертвует, но это не принесёт счастья ни ему, ни ей. Конечно, его не сожгут в печи, как мышонка Элжернона, в лучшем случае отправят в сумасшедший дом, и никто не узнает в чокнутом Чарли с идиотской улыбкой прежнего гения, мозг которого был похож на вселенную, а потом уснул[?]
Теги: Юрий Грымов , "Цветы
Кодекс мастера
Георгий Ансимов. Воспитание Творца.
– М.: Российский университет театрального искусства – ГИТИС, 2013. – 160 с. – 500 экз.
Застоя 80-х я не заметила. Потому что в это время училась в ГИТИСе. Какой застой, если в одной мастерской кипит жизнь под руководством Марка Захарова, в другой – Андрея Гончарова, за стенкой репетирует Борис Голубовский, а этажом выше – Владимир Андреев. Малый Кисловский переулок тогда назывался Собиновским, что более соответствовало месту нахождения главного театрального вуза огромной страны.
Факультеты музыкального театра и эстрады располагались обособленно, в переулке с более прозаическим названием Тетеринский. Но и нам было чем гордиться в плане географии. Пару шагов до дверей "Таганки". Но, конечно, главной гордостью являлись наши Мастера. Имена двух из них часто произносились слитно Покровский–Ансимов. Оба – народные артисты СССР, признанные мэтры режиссуры. Деятельность обоих связана с Большим театром, заоблачной мечтой каждого студента. Борис Покровский и Георгий Ансимов. Учитель и Ученик... Несмотря на общие профессиональные и творческие принципы, масштабно-реформаторский режиссёрский стиль, это были абсолютно разные люди. Порывистый, открыто-эмоциональный, иногда откровенно резкий Борис Александрович и внешне сдержанный, подчёркнуто аскетичный, закрытый для случайного собеседника Георгий Павлович Ансимов. Именно он руководил кафедрой режиссуры музыкального театра ГИТИСа более 20 лет. Именно его уроки, равно как и книги, воспитали не одно поколение режиссёров. Ценность этих уроков и книг, как ценность уроков и книг Покровского, Товстоногова, Эфроса, растёт столь же стремительно, сколь стремительно растёт конфликт между творческой духовностью и торгашеской действительностью.
Полагаю, что к зачитанным до дыр, бесценным книгам отечественных Мастеров сцены, которые умели находить время и для анализа собственного опыта, и для передачи, трансформации этого опыта, добавится новая книга профессора Ансимова, который на сотом десятке лет продолжает активно заниматься всем тем, чем занимался полвека назад. Сегодня «воспитание Творца» (так ёмко названа книга) волнует немногих. Сокращение (стеснительно названное чиновниками «оптимизацией») высшей школы особенно больно ударило по конструкции гуманитарного образования. Сокрушительность этого удара мы ощутим очень скоро. Недостаток Мастеров (с большой буквы) в творческих вузах сегодня продиктован не только и не столько скудностью вознаграждения за их труд, сколько стремительно разрушающейся конструкцией театрального образования. Размышляя о воспитании Творца, Г.П. Ансимов, как подлинный Творец, анализирует принципы сегодняшнего существования, которые принуждают забыть о Человеке-Личности, погружают нас в потоки информации, всё более увеличивают пропасть между информацией и подлинным знанием, между подлинным человеческим общением и звуком в наушнике.
Новая книга Мастера продолжает и развивает многие темы, затронутые в предыдущих его изданиях: «Режиссёр в музыкальном театре», «Лабиринты музыкального театра XX века», «Уроки отца». Именно в «Уроках отца протоиерея Павла Ансимова, новомученика Российского» перед нами разворачивается не только рассказ о новомученике Павле, но и повествование о жизни Москвы в 20-е и 30-е годы прошлого столетия. Режиссёр ярко и красочно вспоминает своё детство, бережно восстанавливает трагичную картину крестного пути отца Павла, скорбно пишет о своей безотцовщине и о преследованиях НКВД, В своё время мы, студенты, лишь перешёптывались, обсуждая витавшие вокруг Ансимова слухи о его отце – священнике, расстрелянном в 37-м[?] Немало потребовалось времени и сил, чтобы добиться канонизации отца. Но Георгий Павлович одолел и это, выполнив свой человеческий и сыновний долг. Воистину, в России надо жить долго.
На страницах новой книги народный артист СССР профессор Г.П. Ансимов подробно рассказывает о своём времени, о творчестве, педагогической работе, о своих учителях, создателях музыкального факультета ГИТИСа – А.П. Петровском, Л.В. Баратове, Б.А. Покровском, И.М. Туманове, П.М. Понтрягине, Е.А. Акулове и других. Ретроспективно, одна за другой, проходят перед нами вехи театрального пути патриарха отечественной режиссуры. Как всегда, нашлось место и для увлекательных новелл, в частности, о том, как в осаждённой Москве 41-го арестовали молодого артиста Ансимова, который, окрылённый успехом, забыл снять форму эсэсовца после шефского концерта…