Литературная Газета 6437 ( № 44 2013)
Шрифт:
– Я же сказал, не трогать ёлку!
Детина отнял веточки, швырнул в урну и обнажил жёлтые зубы в улыбке.
– Скотина! – сквозь слёзы пробурчал старик.
Рывком он набросился на медбрата, но крепкие щупальца схватили за шею и подняли вверх.
– Ещё раз такое случится, придушу…
Старик рухнул на ковёр.
* * *
Последняя стеклянная игрушка оказалась на ёлке – врач осторожно закрепил красную звезду. Опустив голову, придерживал стремянку бородатый парень из двадцать второй палаты.
– Эльза, как тебе? – врач спустился
– Неплохо, – сказала она.
– Из дома привёз, раритетная, дед покупал в своё время. Впервые начальство решило ёлку поставить, чтобы у вас настроение появилось хорошее, праздник ощущали, как-никак Новый год – самый главный праздник в году, а вы смурные. Непорядок! Время загадывать желания, надеяться на лучшую жизнь. Ты, кстати, о чём мечтаешь, чего ждёшь в будущем году?
* * *
Мечты, как и надежды, давно перестали иметь значение. В школе – изгой, в университете – человек без лица, индивидуальности, где каждый преподаватель не ставил тебя ни во что.
* * *
Она больше не видела палитру человеческих душ...
Не видела пороки людей...
Стала слепой, обычной...
А он не пришёл...
Может, он вовсе не существовал? Может, все воспоминания – плод воображения шестнадцатилетней девочки, считавшей себя не такой, как все? Ответом послужит настоящее – ей двадцать шесть и она – пациент психодиспансера.
* * *
Пожарная сирена вырвала из сна, втиснув в реальность.
– Внимание, не паниковать, всем покинуть палаты для последующей эвакуации!
Едкий дым почувствовался не сразу. Эльза вышла из палаты последней. Гул в коридоре не под силу утихомирить врачам. Особо буйных скручивали, клали на носилки, предварительно обвязав жгутами, и наскоро спускали по лестнице вниз. Чей-то хохот неожиданно перешёл в плач. Белый дым почернел, его стало тяжело вдыхать.
– Спокойно! Сейчас спустимся к выходу… – закашлялся врач.
Тряпки, прижатые к носу, – бесполезны. Медсестра подносила каждому из пациентов кислородную маску, удушье отпускало, но ненадолго.
– Можно спускаться, в комнатах никого нет. – Медбрат спрятал глаза и поманил рукой вперёд.
* * *
Накрывшись одеялом, Эльза закрыла глаза, несколько раз изо рта вырывался кашель. Ничего, скоро всё закончится. Мама не помешает распрощаться с миром, тем более она давно обжилась на другом свете.
«Отмучилась, очередь за мной». Она схватилась за горло, накалённый воздух с трудом проникал внутрь.
Где-то там слышен шорох. Настенные часы скрыл дым. До ушей доносится скрип, и, казалось, кто-то брёл по коридору. Не шаги ли это? Нет, стучит сердце. Но почему так спокойно?
Дверь распахнулась, свет ударил в глаза. Силуэт шагнул в
Это не он!
Не верю!
Не может быть!
Все галлюцинации – плод воображения… и больше ничего!
…Ты не веришь собственным словам… – он опустился на колени .
Её ладонь коснулась щетины, дотронулась до длинных волос.
– Я вернулся, как и обещал.
Эльза прижалась к нему. Дышать стало легче, будто дым отступил, хотя он по-прежнему витал в воздухе. Наступило время слёз, и она заплакала.
– Я уже перестала верить в нашу встречу. Думала, всё выдумала, даже ту ночь. Почему ты не приходил, когда мне было тяжело? Почему…
Губы сплелись в поцелуе, он выше разговоров, и отрываться не хотелось, но всё же…
– Нам пора уходить, – проговорил он.
Гуру с горы
Владимир Сорокин написал ещё одну книжку, и издательство Corpus (о, сколько интеллигентности придают русскому языку латинские буквы!.. отними их, и выйдет что-то боксёрское: "По корпусу работай, по корпусу") выпустило её в свет. Многих людей это событие сделало счастливыми. Многих озаботило - читать не читать? «Вроде и неохота, но ведь Сорокин же[?]» Большинства вообще не коснулось.
Я бы предпочёл быть среди большинства. Открыл, полистал – чудовищная скука. Даже отдельные буквы в словах кажутся глупыми, прямо беда. Когда-то Сорокин был ниспровергателем соцреалистического канона, теперь же стал адептом канона куда как более «узкоспециального» – фантасмагорической антиутопии. Это когда текст должен быть похож на иллюстрации Босха к Откровению Иоанна Богослова. Немножко жутко, немножко противно, весьма карикатурно и о-о-очень многозначительно.
(Примеры тренда: «Кысь» Татьяны Толстой, «ЖД» Дмитрия Быкова», весь Сорокин и половина Пелевина последних лет – плюс куча фантастов, составляющих тренд процентов на 95, но читать их не круто.)
В новой сорокинской книжке, которая называется «Теллурия», развёрнута как бы метафора Средневековья. Псоглавцы и кентавры, алхимики и крестоносцы, чудовища и просто уроды – все находятся в мутном не то ожидании, не то поиске чего-то, что называется «Теллурия» и является как бы метафорой просвещения и прогресса. (Привет «Плутонии» Обручева.) Хотя больше на «Трудно быть Богом» похоже. Обручева просили кланяться Аркадь и Борис Натанычам. Только Стругацких всё же интересно читать, а Сорокина не очень, потому что в «умной книжке» главное не сюжет, а многозначительность.