Литературная Газета 6455 ( № 12 2014)
Шрифт:
Для солдата нет смерти напрасной –
потому что написан у нас
на хоругви родимой на красной
Образ истинный - Харьковский Спас!
Андрей ДМИТРИЕВ
Родился в 1972 г. в г. Доброполье Донецкой области. Окончил факультет журналистики
ПОГРАНИЧНОЕ СОСТОЯНИЕ
Мы посмотрим ещё, чья бумага
дольше вытерпит, позже сгорит.
Я сбегу из-под вашего флага.
Соскочу с безнадёжных орбит.
Так и брызжет слюной с никотином,
издавая хронический рык,
власть фригидная с «гэ» фрикативным.
Так и вырвет мой грешный язык.
В огороде пасутся дебилы,
дядьки в Киеве сходят с ума:
«Убирайся в свои Фермопилы!
Заскучала твоя Колыма…»
И грозят из динамика в спину,
что моей здесь не будет ноги.
Так и ждут, что копыта откину –
и припишут чужие долги.
Это мы проходили: в два счёта
приучали себя к нищете,
а спартанцы по кругу почёта
возвращались домой на щите.
К Фермопилам давай, к терриконам,
где копьё до звезды достаёт,
где препятствовать волчьим законам
соберётся не больше трёх рот –
дармоедов встречать, мародёров
(для прикрытья – отечества дым),
где подпишутся триста шахтёров
за меня. А тогда – поглядим.
* * *
Это шахтный ствол, это клеть дрожит.
Это я спускаюсь, разинув рот,
в горном деле тёмный, что антрацит, –
услыхать струенье подземных вод.
Нам – довольно Пруста среди зимы.
Нам бы – лишь боярышника кусты...
Но придём к шахтёрам – просить взаймы,
исчерпав лексические пласты.
Чтоб, когда им скажут: «Всему хана.
Трепыхаться дальше – какой резон?» –
коногонки луч натыкался на
запредельный угольный горизонт.
Это мой Вергилий, седой шахтёр,
сапогами чавкая, месит грязь,
воспевая лаву и транспортёр,
лишь мужскою рифмою обходясь.
Горнякам знаком ядовитый газ,
и взрывная взвесь распирает грудь.
Я хотел бы с ними нащупать лаз,
ускользнуть отсюда – куда-нибудь.
И когда всё станет огнём гореть,
их чумазый ангел проявит прыть –
на поверхность где-то поднимут клеть:
...и цветёт
* * *
Ночь вполне ориентальна.
Не сподобился Синдбад
в золотых садах шайтана
стырить правильный гранат.
Промахнулся с непривычки.
Выпив ряженую дрянь,
прёшься к чёрту на кулички –
в непроглядную Рогань.
Всё выходит неказисто
в неразборчивой ночи.
Слушай трезвый бред таксиста,
утвердительно мычи.
Пререкаться бесполезно –
говоришь как со стеной,
что до самого Хорезма
нужно ехать за женой.
Тормознуть у магазина
с пиететом попроси.
Ночь предельно аллюзивна
в этом радиотакси.
Отвратительной отравой
я нисколько не согрет.
Нет руки со мною правой!
От ментов защиты нет!
Им ни холодно ни жарко
в эти поздние часы…
Нужно ехать мимо парка,
мимо лесополосы.
Ночь размыта, иллюзорна.
Слёзы пьяные сморгни:
как гранатовые зёрна –
габаритные огни.
Ночь беззвёздна, безвозмездна,
безусловна – впереди…
У знакомого подъезда
просыпайся – выходи.
Дверью хлопаешь – тирада:
«Закрывай… нежнее дверь!»
Ночь – почти из Фицджеральда.
Но не здесь и не теперь.
Возвращение Синдбада.
Чутко спят жена и дочь.
«Где ты шастал?»
…Всё как надо.
Вот и славно. Ночь как ночь.
Анна МИНАКОВА
Родилась в 1985 г. в Светловодске Кировоградской области. Окончила Харьковский национальный университет искусств по классу фортепиано. Лауреат литературных премий. Автор книг «Золотая зола» (2000), «Дорогое моё» (2002), «Ода радости» (2004), «Сны стеклодува» (2011).
* * *
В тех краях, где мы были с тобой,
слышен клёкот земли голубой,
слышен посвист растущего клёна.
И когда нас возьмут холода,
не заснём, а вернёмся туда,
несомненно и определённо.
Если влажные сны торопить,
то любимой земли не испить.
Кровот'oчит, но светится ранка.
Там прилипчивый сахар песка
мне понятен и глина близка.
Или я не вполне чужестранка?
Это нам, дуракам, подают
неумытых ботинок уют,