Литературная Газета 6460 ( № 17 2014)

Литературная Газета Литературка Газета

Но в самом незавидном положении всё же оказались учителя, похожие на верблюдов, которым вот-вот последняя соломинка переломит хребет. Аттестации, курсы повышения квалификации, мероприятия, производство гигантского количества документов, бесконечные семинары не оставляют им времени и сил для реального творческого развития. Если бы во главу угла была поставлена живая работа педагога с учениками, и двойка на экзамене воспринималась бы просто как честная констатация низкого уровня знаний испытуемого, а не как ЧП с оргвыводами, то, глядишь, не перегревались бы мозги подростков и не рос бы уровень их агрессии, приводящий современных

«гамлетов» к решению поистине «рокового вопроса»: убить или не убить?

Учёба должна быть интересной и посильной работой, а не наказанием или развлечением. Ничего трагического не должно быть ни в двойке, ни в оставлении на второй год. Между прочим, второгодниками были Иван Бунин, Николай Гумилёв, Иосиф Бродский. Этот список можно продолжить. Только добросердечная, доверительная обстановка, которая, может быть, ещё сохранилась в отдельных учебных заведениях, в состоянии превратить школу действительно в храм духовности, культуры и науки. И не «успешные» эгоисты, а честные труженики, бескорыстные подвижники и герои, готовые пожертвовать всем ради ближних своих, способны возродить Великую Россию.

Теги: правосудие , подросток , агрессия

Гоголь и история кроссовок

Обувь: от сандалий до кроссовок (под ред. Питера Макнила, Джорджио Риелло) / Пер. с англ. Н. Горовой, Е. Демидовой, Е. Канищевой, Е. Кардаш, В. Кулагиной-Ярцевой, С. Силаковой.
– М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 376 с.: ил. – (Серия: Библиотека журнала "Теория моды"). – 1000 экз.

После перезахоронения Гоголя на Новодевичьем кладбище в Москве возник миф о том, что директор кладбища похитил башмаки гения. Но это не пошло на пользу расхитителю могил. Он, по слухам, вскоре начал чахнуть и покинул этот мир. Где он похоронен, остаётся неизвестным. Куда исчезли башмаки классика, никто не знает. Однако известно, какое значение придавал Николай Васильевич обуви своих персонажей и вообще тому, что называется «материальной культурой» – одежде, аксессуарам, etc.

Ещё в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь постоянно заостряет наше внимание на «зелёной кофте и красных сапогах», а также на «гороховом кафтане» и «сафьянных сапогах на высоких железных подковах», про знаменитые черевички даже говорить не хочется, но – необходимо. Вспомним, как кузнец Вакула пообещал своей возлюбленной Оксане достать ей такие «черевики», то есть туфельки или ботинки, в каких ходит сама царица. И царица велела принести ему «башмаки самые дорогие, с золотом[?]»

Тема обуви проходит через всю гоголевскую прозу. Здесь не обходится без постоянного упоминания сапог. Даже босые ноги девчонки можно было «принять за сапоги, так они были облеплены свежей грязью». На городничем из «Ревизора» «ботфорты со шпорами», а второе действие тоже начинается с упоминания «…чемодана, пустой бутылки, сапог…». А в «Невском проспекте» просто песня, посвящённая обуви: «…и неуклюжий грязный сапог отставного солдата, под тяжестью которого, кажется, трескается самый гранит, и миниатюрный, лёгкий, как дым, башмачок молоденькой дамы…», тут ещё и «сапоги, запачканные известью,

которые и Екатерининский канал, известный своей чистотою, не в состоянии бы был обмыть»… Иными словами, «есть множество людей, которые, встретившись с вами, непременно посмотрят на сапоги ваши…»

Такое впечатление, что авторы книги, посвящённой истории обуви от древностей до наших дней, «Обувь: от сандалий до кроссовок» вдохновлялись обувными фантазиями Николая Васильевича. Перед нами коллективная поэма, которая воспевает обувь. Предисловие к книге, сочинённое Джорджио Риелло и Питером Макнилом (которым принадлежит и заключительная глава исследования) под названием «Долгий путь», открывается эпиграфом – относительно скромным высказыванием небезызвестной Имельды Маркос: «У меня не было трёх тысяч пар обуви. Была всего одна тысяча и шестьдесят». Да, не так уж и много для одной человеческой жизни!..

Перед нами предстаёт огромный, растянутый на века, сапожный конвейер. Обувь Античности и куртизанок, обувь рыцарей и простолюдинов, обувь на картинах Мане и других художников. Так, «Олимпия» Мане, которая вызвала скандал на Парижском салоне 1865 года, «вместо того, чтобы представлять собой обнажённую аллегорическую фигуру» была портретом голой проститутки, и именно модные туфли заставляли зрителей воспринимать её подобным образом».

Рыцари носили туфли с чрезмерно длинными носами, затрудняющими передвижение, и этим воспользовались крестьяне-повстанцы для победы над подготовленным войском, просто стаскивая воинов с коней за эти самые длинные «носы».

В средневековой Европе постепенно происходил переход от деревянных башмаков к чопинам. «По-видимому, чопины появились в результате эволюции скромных деревянных башмаков. Кожаная обувь, подобная тем туфлям, ботинкам и сапогам, что мы носим сегодня, была недоступной роскошью для большей части европейского населения ещё на заре Нового времени. Даже в искушённом в вопросах моды Париже большинство жителей начали носить «приличную» обувь лишь в XVIII веке… Случалось так, что даже европейских монархов хоронили обутыми в деревянные башмаки – как умершего в 818 году внука Карла Великого короля Италии Бернарда».

Обувь, её философия и эстетика занимали исключительное место в жизни Японии. Например, выражение «надеть или снять варадзи», то есть соломенные сандалии, означает «начать или завершить путешествие». А специальная обувь Древнего Китая – «традиционная обувь для перевязанных ног – лотосы» – служила для того, чтобы сохранить миниатюрную стопу юных красоток, в сущности, являясь орудием истязания, так называемая традиция перевязанных ног. История китайской обуви насчитывает около четырёх тысяч лет.

Иные из глав этой книги отмечают крайне важное значение обуви как предмета эротического поклонения: «В босой ноге… нет никакой тайны!» В обуви же нога становится «загадочной» и «запретной», а следовательно, и притягательной».

Туфли на высоком каблуке исчезали из творений модельеров и сапожников и вновь появлялись в обиходе, подчиняясь сложным социальным процессам. Но и искусство не оставалось равнодушным к обуви. Здесь крайне интересны опыты Сальвадора Дали. «Туфли, сандалии и грубые башмаки снова и снова появляются в литографиях, коллажах, инсталляциях и картинах Дали в самых неожиданных исполнениях»…