Литературная Газета 6460 ( № 17 2014)
Шрифт:
Вдруг мальчик резко очнулся от своих мечтаний. Он услышал сдавленный крик. Он с ужасом узнал голос своего отца. На первом этаже слышался какой-то шум. Кто-то кого-то просил о чём-то, плакал. Затем мальчик услышал второй душераздирающий вопль, который уже принадлежал его матери. И крик любимого голоса: «Умоляю, не трогайте моего сына, он ещё так мал, я…» Фраза оборвалась…
Жан хоть и не до конца осознавал, что происходит, но всё равно хрустальные капельки покатились из глаз. Дрожащий от страха мальчик тихонько плакал, прижимая к себе крест. У него в голове застрял лишь один вопрос: «За что?» Вдруг послышались шаги на лестнице. Перепуганный Жан молился…
Мальчик хотел спрятаться, но вместо этого сжался от страха, его тело не слушалось. Крики за окном не прекращались. Женщины, дети, мужчины, старики – все голоса сплелись в один истошный вопль. А тем временем шаги всё приближались. Шорох послышался за дверью. Жан вгляделся в чёрную мглу и дрожащим шёпотом произнёс: «Аминь». Дверь заскрипела, за ней показалась тёмная фигура…
Настал рассвет… Первый спасительный лучик согрел всё вокруг, брызнув из-под уставшего горизонта. Небо горело над алой зарёй, розовые облака над самым горизонтом мешали солнцу показаться людям. Все радовались прекращению безумной резни.
Тем временем люди зашли в один открытый дом, помеченный зловещим белым крестом. Но что же они увидели? Никаких тел, никаких алых пятен на полу. В доме было пустынно и чисто. Ни души… Люди с недоумением поднялись на второй этаж. На подоконнике раскрытого окна они увидели папоротник… Папоротник, который цвёл большими цветами. Цветами цвета пустоты, чистоты, покоя и доброты. Цветами, которые пахли любовью, нежностью и детством. Нежно-белыми цветами, пахнувшими молоком…
Теги: Полина Кобзон
Между пиплом и ярангой
Вячеслав ШИЛОВ
По сути своей я - типичный чукча. Люблю природу во всей её красоте и суровости. Я за то, что сначала надо уделить внимание любимой женщине, а потом уж думать, как снять лыжи. Неумело ищу мягкий вагон, в котором до этого не ездил, путаюсь в незнакомых местах. Всё, как в тех старых анекдотах про чукчей.
А если уж дело доходит до оформления бумаг в присутственных местах, то тут не только я при всей своей густомысливости, но и любой манси или ительмен спасует, не говоря уже о пошехонцах.
Но прежде всего я, естественно, чукча-писатель. Невооружённым глазом видно, что я вышел из самой гущи народа. И, как чукча, приносящий рукопись книги в издательство, могу честно сказать, что всю классику до сих пор так и не прочитал. А если бы прочитал, может, самобытности поубавилось бы.
Конечно, я не полноценный чукча. Не охотник, однако. Да если бы и захотел поохотиться, скажем, на кита, то, думаю, ничего хорошего из этого не получилось. Как, впрочем, думаю, и у составителей Большого толкового словаря русского языка, которые в статью "чукча" включили и такое определение – «наивный ограниченный человек». Сотрудники Института лингвистических исследований РАН, работавшие над словарём, даже без кита, просто попав в ярангу, думаю, тоже почувствовали бы себя если не наивными людьми, то полными неумехами.
Чукчи, которые на родном языке называют себя «настоящими людьми», за навешанный на них ярлык, естественно, обиделись.
Я бы тоже, конечно, обиделся, хотя в силу своей ограниченности эту статью в словаре до сей поры не читал. Можно было бы, конечно, филологам в своём словаре написать как-нибудь поизящнее. Например, «чукча – герой анекдотов советского периода». Но и это, наверное, было бы лучше делать в каком-нибудь словаре фольклорном.
Но опять же, если разобраться, в XX веке фольклор носил уже в значительной степени идеологический характер. Говорили, в ЦРУ был целый отдел, где придумывали для нас анекдоты – про чукчей и Чапаева, про евреев и грузин. Хотя не очень-то верится: американцы вряд ли такое придумать могут, ведь анекдоты есть действительно смешные.
В аннотации к Большому толковому словарю русского языка говорится, что он вмещает в себя и новые слова последнего десятилетия. Теперь я понимаю, что составители словарей могут ухватиться и за использованное мною слово «густомысливость», которое ещё не введено в научный оборот. «Густопсовость» всегда пожалуйста, а «густомысливости» нет.
Лет сорок назад, как сейчас помню, для мониторинга развития, а также засорения русского языка ежегодно издавали словари с новыми словами и значениями. Но что-то не припоминается, чтобы в те времена чукчами обзывались. Были чуваки и чувихи, и даже хунвейбины и чондухваны. Все эти новообразования прожили недолгий свой век и ушли в небытие вместе с развлекающимся пиплом, и не было ни у кого желания вставлять их в энциклопедические словари.
В наше время мы как-то забросили систематическую работу над родным языком, а его засорение идёт такими темпами, что впору не ежегодники, а ежемесячники выпускать. Одна надежда на суд, может, хоть он вердикт вынесет – чукчи мы или как. И тогда со спокойной совестью можно будет закончить эту историю, как обычно заканчиваются мудрые чукотские сказки: «Вот и всё. Тьфу!»
Теги: фельетон
Внимание - конкурс!
Мы уже сообщали о совместном проекте "Литературной газеты" и группы художников «Дети абсурда». Некоторое время назад у троицы наших ведущих художников-карикатуристов В. Мочалова, М. Серебрякова и И. Смирнова возникла плодотворная идея: они задумали издать альбом шаржей на популярных людей страны. Мастера кисти нарисовали 32 шаржированных портрета, и тут выяснилось: одни картинки выглядят бледновато. В альбоме нужны ещё какие-то тексты. Желательно, чтобы имелись слова для каждого конкретного персонажа. Если же рисунки будут сопровождать не просто слова, а эпиграммы - об этом можно только мечтать. Поэтому «Клуб ДС» решил объявить среди читателей конкурс эпиграмм на персонажей будущего альбома.
Вот эти люди:
Н. Валуев
Л. Гузеева
Н. Дроздов
М. Зудина
Г. Зюганов
В. Жириновский
С. Капков
А. Кончаловский
Р. Литвинова
Ю. Лужков
А. Малахов
А. Масляков
А. Миллер
И. Мирошниченко
Н. Михалков
А. Мягков
В. Платонов
Е. Плющенко
В. Познер
Ю. Поляков
Я. Рудковская
А. Сердюков