Литературная Газета 6472 ( № 29 2014)
Шрифт:
– Вы как-то сказали, что ваши тексты не учат религиозности, но предполагают собеседника. Кто он – ваш литературный (или иной) собеседник?
– Мои тексты вообще не учат, никакого права на учительство у меня нет. Моя задача скромнее – описать определённый человеческий тип или событие и сказать: вот один из путей, по которому можно следовать. Или не следовать. У меня нет цели давать исчерпывающие ответы на современные вопросы и даже – просто давать ответы. Скорее, я ставлю эти вопросы и предлагаю на них ответить читателю. В этом и состоит наша беседа. Поэтому мой собеседник – это любой человек, читающий мою книгу, – верующий и неверующий, старый и молодой, образованный и не очень. Есть темы, перед которыми все равны: любовь, преданность, искупление вины, смерть. Нет, пожалуй, такого человека, которого я не мог бы назвать потенциальным литературным собеседником. Литературный собеседник мне очень важен, потому что в жизни (за исключением, может быть, творческих встреч) я общаюсь очень мало.
– Постмодернизм
– Начну с того, что постмодернизм переживал разные фазы. Ранняя – деструктивная, когда постмодернизм пытался разрушить предыдущие литературные формы и жанры. Именно поэтому в нём было так сильно смеховое начало, ведь смех – разрушение. Это обстоятельство объясняет те недостатки постмодернизма, о которых много и справедливо говорилось: пустая эквилибристика цитатами, «игрушечность» и т.д. Но, выполнив свою деструктивную задачу, постмодернизм в классическом своём виде кончился. Теперь начинается новый этап, который, противопоставляя прежнему разрушению, некоторые считают конструктивной фазой постмодернизма. Вполне вероятно, однако, что это – не фаза постмодернизма, а начало совершенно нового культурного цикла, сменяющего многовековой культурный цикл, названный Новым временем. О переходе к новой эпохе пишут многие исследователи. У меня был случай продемонстрировать, что по целому ряду параметров эта эпоха разительно напоминает Средневековье – в области структуры текстов, их функционирования и т.д. Чтобы не превращать ответ на вопрос в лекцию, отошлю интересующихся к моей статье «О средневековой письменности и современной литературе» в альманахе «Текст и традиция» (доступен на сайте Пушкинского Дома).
– Вы окончили Киевский университет им. Т.Г. Шевченко. Почему, на ваш взгляд, нынешние украинские писатели поддерживают людей, захвативших власть путём вооружённого государственного переворота? Или это не так?
– В одном из интервью – это было в самом начале майдана – меня спросили, как я отношусь к «украинской революции». Я ответил, что плохо отношусь к любой революции; к революции как способу влияния на действительность. В тогдашней беседе, помнится, фигурировало известное марксистское определение революции как «локомотива истории». Я выразил убеждение, что этот локомотив в конечном счёте всегда идёт «не туда», – по крайней мере не туда, куда мечталось его пассажирам. Я говорил это тогда, когда не было ещё крови и всё казалось делом довольно безобидным. То, что произошло потом, подтвердило, к несчастью, мои худшие опасения, но иначе и быть не могло. Сеющий ветер пожинает бурю. Тот, кто даже слегка приоткрыл дверь в область запретного, не понимает, что её уже не закрыть, что зло будет нарастать чудовищной спиралью. Он даже предвидеть не может, какие сквозняки в эту щель ворвутся. Есть такая книга – «Преступление и наказание» – там об этом исчерпывающе. Не знаю, сопоставим ли по своей никчёмности Янукович со старухой-процентщицей, но то, что его «сковырнули», не принесло счастья никому. Что до украинской писательской среды, то я с ней не знаком, и мне трудно выносить о ней какие-то суждения. Возвращаясь к теме локомотива, могу лишь предположить, что соскочить с него совсем не просто. Ты разделял со своими попутчиками пункты А, Б и В, но не заметил, как в пункте К появилась кровь, а в пункте М много крови, и тебе нужно либо убедить себя в естественности происходящего, либо прыгать на полном ходу вниз. Такова, на мой взгляд, история Маяковского. До 1930 года он ещё находил в себе силы говорить «Хорошо!», а потом, когда всё стало окончательно ясно, принял самое ужасное из возможных решений. Я говорю это к тому, что у писателя по отношению к историческим катаклизмам должна быть дистанция, не отстранённость – а именно дистанция, позволяющая по совести рассматривать всякое событие и не дающая в ответственный момент утонуть в мутном потоке. Это позиция, которую я называю христианским персонализмом. Я убеждён, что сейчас важнейшее общественное дело для писателей – как украинских, так и русских – способствовать установлению мира на Донбассе. Главное – остановить стрельбу и начать договариваться. Обо всём на свете можно договориться, кроме одного – воскрешения убитых.
Три обязательных вопроса:
– В начале ХХ века критики наперебой твердили, что писатель измельчал. А что можно сказать о нынешнем времени?
– Подобные обвинения касаются, как правило, личности писателя. Но что такое крупная личность – некий монументальный господин в ореоле своих героических поступков? Тот, кто воевал, покорял пространства, спасал людей на пожаре, сидел в тюрьме? Конечно, крупная личность может выглядеть и так. Но вот в судьбе, скажем, Гоголя не было каких-то особенных катаклизмов, а жизнь его возвышенна и трагична. Трагическим было его мироощущение, а страдание от несовершенства мира – невыносимым. Дело не в сложности испытания, а в остроте переживания. Крупное и мелкое идут в человеческой жизни рука об руку. Разве становится мелким Пушкин оттого, что подсчитывает в черновиках количество строк, прикидывая примерный гонорар? Я думаю, писательский калибр определяется глубиной внутренней жизни. Эта глубина отражается прежде всего в писательских текстах, но иногда – и в жизни реальной. А об измельчании твердили всегда, и каждая последующая эпоха объявляла предыдущую временем титанов.
– Почему писатели
– Ситуация меняется на глазах, и мне уже приходилось об этом говорить. Кого ещё пять-десять лет назад интересовало, что сказал писатель? Куда пошёл (или не пошёл)? А сейчас – интересует. Я много езжу по стране и знаю, о чём говорю. В Иркутске, например, встречи с писателями собирают полные театральные залы. Нужно понимать, что есть времена, для литературы благоприятные, а есть неблагоприятные. К последним относятся периоды общественных катаклизмов, когда жизнь интереснее литературы, когда печатное слово ценится в самом оперативном своём варианте – публицистике. Но рано или поздно жизнь успокаивается, и тогда приходит потребность в осмыслении. Тут-то на авансцену и выходит литература, это её время. Литературные и нелитературные эпохи чередовались и будут чередоваться, но времени, когда вообще не будут читать, я себе представить не могу. По крайней мере до тех пор, пока существует культура, ведь любая культура словоцентрична.
– На какой вопрос вы бы хотели ответить, но я его вам не задал?
– По-моему, вы спросили обо всём.
Теги: Евгений Водолазкин
География расширяется
В Астраханской областной научной библиотеке имени Крупской состоялось первое заседание Клуба друзей "Литературной газеты". В нём приняли участие местные писатели, библиотекари, филологи, представители общественности. Юрий Щербаков, руководитель писательской организации, лауреат «Золотого Дельвига», собственный корреспондент «ЛГ», рассказал собравшимся о работе ведущего литературного издания России, консолидирующего лучших современных писателей страны.
«Перефразируя Артура Шопенгауэра, можно сказать, что «Литературная газета» - секундная стрелка истории современной литературы, и наша общая задача – помочь её равномерному и точному движению!» – совершенно справедливо заметил Юрий Щербаков. Предполагается, что на своих заседаниях Клуб друзей «ЛГ» будет вести дискуссии о современном литературном процессе, обсуждать книжные новинки и, конечно, материалы очередных номеров «Литературки».
«Гвоздём» программы первого заседания стала презентация новых книг астраханских литераторов – поэтессы Лилии Вереиной и публициста Александра Токарева. Лилия Вереина, живущая в селе Красный Яр, относится к тем немногим современным стихотворцам, которых нельзя упрекнуть в отсутствии патриотизма, любви к малой родине. Её творчество, как отметили многие выступавшие, в том числе и заместитель главы Красноярского района Игорь Руш, корнями – в той исконной казачьей земле, без которой поэтесса себя не мыслит.
Мне не передать всего словами,
Легче пригласить к себе гостей!
Пусть они на миг коснутся сами
Вечной тайны – Родины моей!
Думается, «Литературная газета» воспользуется приглашением Лилии Вереиной – ведь в будущем году – Году литературы в России – астраханские писатели планируют проведение Дней «ЛГ» в нашей области! Это тоже в перечне будущих дел нового клуба.
Автор другой презентованной книги Александр Токарев – публицист, чьё имя известно не только в нашем регионе. Он не зря назвал свою книгу «Против течения». То, о чём пишет редактор газеты «Астраханская правда», неизменно вызывает разноречивые отклики читателей – от полного одобрения до «скрипозубовного» отрицания. Но настоящая публицистика иной быть и не может. Поэтому в обсуждении новой книги приняли участие не только писатели, но и местные политики, в том числе известный общественный деятель Олег Шеин. Замечательно, когда человек имеет принципы, которым не изменяет, литературное мастерство, чтобы их выразить, и мужество, чтобы их отстаивать – таким было единодушное мнение собравшихся.
То же самое можно сказать и о газете с профилями Пушкина и Горького, которая в последние годы стала выразительницей взглядов той части российской интеллигенции, для которой Родина – не пустой звук, а то главное понятие, без осознания которого невозможно настоящее творчество. Рождение Клуба друзей «Литературной газеты» в Астрахани – это объединение людей, в этом убеждённых!
Теги: литературный процесс
Народный дух
Участники праздника Владимир Фомичёв и Евгений Гусев у памятника Некрасову
47-й Всероссийский некрасовский праздник поэзии
По высокой традиции в 47-й раз на зелёных берегах Которосли, в усадьбе Карабихе, прошёл праздник поэзии, осенённый гением Николая Некрасова. Отношение к нему сегодня даже в школе, среди учителей неоднозначное. Сам ошарашенно сталкивался с неприязненным восприятием, но мне ближе ответы великих поэтов, а не снобов, на вопрос анкеты Чуковского: Ваше отношение к Некрасову? Ахматова: "Люблю"; Блок: «Люблю», Волошин: «Очень люблю».