Литературная Газета 6495 ( № 16 2015)
Шрифт:
Например, Министерство обороны Венгрии проявило инициативу в замене надписей на памятниках 1956 года, которые располагаются на советском воинском участке мемориального парка на улице Фиумеи в Будапеште. Венгерское издание Magyar Hirlap (MH) сообщает, что недавно на очередном заседании венгерско-российской смешанной межправительственной комиссии военной памяти стороны отчитались о ходе работ по обустройству воинского мемориала и проинформировали друг друга о местоположении воинских захоронений на территориях обеих стран.
Понятно, что возникают вопросы, требующие особо деликатного и взвешенного подхода. Например, венгерская сторона особым пунктом включила в программу работы изменение надписей на памятниках 1956 года. Ещё в ноябре 2013 года на заседании комиссии предложили написать: "В память
А вот беспамятство у нас, на Украине, никак не соответствует нормальным стандартам поведения граждан в цивилизованном мире. Крушится, стирается всё без разбора! Кроме свастики на нашивках военных формирований типа батальона «Азов».
Наталья ЗАПОРОЖЕЦ, ОДЕССКАЯ ОБЛАСТЬ
Теги: Россия , Европа , Украина , СМИ
Честный и непрочитанный
Джордж Оруэлл. Наперекор порядку вещей.
– М.: Издательство "Знание", 2014. – 544 с.: ил. – 2000 экз.
Оруэлла среднестатистический читатель знает в основном по роману «1984» и повести «Скотный двор», а между тем он написал ещё немало любопытных произведений. К их числу, без сомнения, можно отнести четыре документальные (и в то же время автобиографические) книги: «Славно, славно мы резвились» (1947), «Фунты лиха в Париже и Лондоне» (1931), «Дорога на Уиган-Пирс» (1936), «Памяти Каталонии» (1939), собранные здесь под одной обложкой. В России из этих произведений прежде издавались только «Фунты лиха в Париже и Лондоне», другие же впервые представлены нашему читателю. Они написаны в присущей автору манере «предельной откровенности», не просто построены на рассказах о себе, своих эмоциях, поступках и идеях, но и являются хронологическим отражением жизни выдающегося писателя. Не каждый литератор писал о себе так увлечённо и подробно, как Оруэлл. Но – парадокс – его творческое наследие до сих пор не прочитано в должной степени. Многие знают, что он придумал термин «холодная война», но мало кто в курсе, что Оруэлл был ещё и поэтом. У всех на устах такие словосочетания, как «Большой брат», «Министерство Правды», «Мыслепреступление», но что мы знаем о повседневной жизни писателя, о его участии в гражданской войне в Испании, о независимой политической позиции, о тяжёлой болезни, омрачившей последние годы Оруэлла? В предлагаемом увесистом томе (автор проекта – Вячеслав Недошивин) можно найти ответы на многие вопросы, связанные с этим нетривиальным человеком. Проследить истоки и развитие его творчества, понять причину написания тех или иных книг, выяснить мотивы неординарных и смелых поступков, погрузиться в бурную атмосферу 30-х и 40-х годов прошлого века, о которой он сам с горечью сказал однажды: «Быть честным и остаться в живых – это почти невозможно».
Теги: Джордж Оруэлл , Наперекор порядку вещей
Сочетание несочетаемого
Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ
Трудно понять, почему в нынешних дискуссиях о перестройке никто не вспоминает о самом главном: что её идеологема, призыв довести до конца начатую Хрущёвым на ХХ съезде КПСС десталинизацию партии, родилась за 20 лет до прихода к власти Горбачёва.
Ведь очевидно, и это лежит на поверхности для тех, кто знает историю КПСС: перестройка была порождена инерцией хрущёвской оттепели,
Обострял жажду демократических перемен и страх перед возможной реставрацией сталинизма. Не забывайте, что после снятия Хрущёва на октябрьском Пленуме ЦК КПСС 1964 года шла борьба за власть, и немалые шансы на победу были у Шелепина, который выдвинулся на политическую арену с лозунгом «Партия и Сталин едины!». Но, например, мы, студенты философского факультета МГУ, члены партии, делали ставку на Михаила Андреевича Суслова, которого почему-то рассматривали как антипода Шелепину. И мы были не одиноки, конечно, в своих ожиданиях. Требовалось что-то новое.
Я об этом никак не могу забыть, ибо моё личное участие в общественной жизни страны начиналось осенью 1965 года, когда в партии закипели оживлённые дискуссии вокруг хрущёвской критики «культа личности Сталина». Тогда мне впервые в жизни удалось заявить о своих антисталинских настроениях. Об этом мало кто помнит, поскольку свидетелей полемики между мной, студентом 3-го курса философского факультета МГУ, и докладчиком на Московской партийной конференции, секретарём ЦК КПСС по идеологии Петром Ниловичем Демичевым, почти не осталось в живых. Тогда, 26 октября 1965 года, в противовес рефрену основного доклада на конференции – «Партия и Сталин едины!» – я заявил, что, напротив, развитие партии невозможно «без продолжения политики ХХ съезда КПСС». Фамилию Хрущёва я не назвал, но почти что в состоянии самогипноза заявил, что «студенты философского факультета МГУ, члены партии, которые послали меня на эту конференцию, недовольны тем, как нынешний ЦК КПСС осуществляет подготовку к предстоящему съезду партии». Потом, по настоянию секретаря парткома МГУ М. Чедлова, свои слова о недоверии ЦК КПСС из стенограммы партийной конференции я собственноручно убрал. В «благодарность» мне обещали дать возможность продолжить учёбу на философском факультете МГУ...
Моим надеждам, надеждам подавляющей части интеллигенции СССР, что во главе КПСС встанет антисталинист, было суждено сбыться. В 1985 году пришёл к власти Горбачёв, кстати, антисталинист не только как дитя оттепели, вскормленный идейно речами лидеров шестидесятничества, монологами Левады, Бориса Грушина, Мамардашвили, которых он вместе с Раисой Максимовной слушал во время вечерних посиделок в общежитии философского факультета МГУ на Стромынке. Позиция Горбачёва, как я точно знаю, была порождена ещё и его крестьянской, южнорусской закваской, а также народной и семейной памятью об ужасах коллективизации и голода 1932–1933 годов. Дедушка Михаила Сергеевича Горбачёва тоже ведь был раскулачен и репрессирован.
Все реальные факты говорят, что перестройка – не выдумка Горбачёва. Она вытекала из всей логики развития партии в постсталинскую эпоху, из поиска альтернативы курсу Сталина, альтернативы созданной им модели социализма. На самом деле сталинская мобилизационная модель социализма действительно морально себя исчерпала уже к концу 40-х. Она выполнила историческую миссию, создав условия для победы СССР над фашистской Германией. На настроениях в партии и в обществе сказывалась ещё и всеобщая усталость от бесчисленных, во многом противоестественных советских запретов, формализма, бюрократизма, пренебрежения житейскими интересами людей, усталость от приглаженности и лжи официальной пропаганды. Уже тогда, как я хорошо помню, начиная с середины 60-х годов, давала о себе знать проснувшаяся и ставшая набирать силу русская жажда правды во что бы то ни стало.
И тут возникает самый главный вопрос, на который до сих пор не дан полный ответ: почему шестидесятники, а позже Горбачёв не видели, что доведённая до логического конца, начатая Хрущёвым десталинизация приведёт к уничтожению того, что они хотят реформировать, к уничтожению созданной Лениным и Сталиным советской политической системы, а потом и государства? Непонятно, почему эти люди надеялись сочетать свою веру в святые идеалы Октября с верой и собственной правдой врагов Ленина – антикоммунистов.