Литературная Газета 6495 ( № 16 2015)
Шрифт:
– Что-о?
– В семь утра!
– У-у-у… – простонал зал.
– Значит, так и будем страной вечнозелёных помидоров!? Почему?
– Потому что у них рынок! – звучно объяснил Вехов.
– Правильно! И не просто рынок, а умный рынок, он сам всё регулирует. Госплан – каменный век. Знаете, сколько бумаги изводит наша бюрократия?
– Сколько?
– Сто миллиардов листов документов в год! Получается, по одному листу на душу населения е-же-днев-но!
– Сколько ж
– Да, друзья, за нас с вами всё заранее решено, подсчитано: сколько мы можем купить штанов, сколько книг прочесть, сколько мяса, хлеба, рыбы съесть…
– И сколько раз на х…й сесть! – гоготнул на подоконнике пьяный.
Болотина с наслаждением кивнула дружинникам – те, подскочив, схватили безобразника под мышки, сорвали с подоконника и понесли, а он, по-детски болтая в воздухе кедами, весело бормотал:
– Никакой свободы слова! Ну просто никакой!
– Может, всё-таки не надо, Елизавета Михайловна? – вступился Смелков. – Это же фольклор, а из фольклора слова не выкинешь.
– Не фольклор, а хулиганство! – Она посмотрела на московского гостя так, точно сожалела, что из помещения вынесли нетрезвого балагура, а не золотое перо газеты «Мир и мы».
– А что же нам делать? – спросил из зала страдающий голос.
– Довести начатое до конца, – строго ответил Гена.– Да, экономика у нас плановая, мы во всём зависим от государства. Нам нужно раскрепостить человека. Государство не должно кормить нас рыбой, оно, образно говоря, обязано дать нам удочку, а рыбу на обед мы поймаем сами. Так победим!
– Нет, так не победим. Нужна чрезвычайная комиссия по борьбе с врагами перестройки! – гулко объявил Вехов. – Надо выявлять и…
– Расстреливать? – уточнил Смелков.
– Если надо, то и расстреливать.
– Чем же вы тогда лучше Сталина? – спросила, не утерпев, Зоя.
– У нас другая цель.
– Какая же?
– Свобода.
– Значит, ради свободы всё разрешено?
– Все, кроме слезинки ребёнка! – Вехов ответил ей перевёрнутой улыбкой.
– Значит, можно и книги с полок воровать? – осведомилась Болотина.
– Вот, товарищ Смелков, обратите внимание, – библиофил презрительно указал на директрису длинным суставчатым пальцем. – Враги перестройки и клевету активно используют, чтобы задавить народную инициативу.
– Вы не о том, не о том все говорите! – застонала измождённая дама в цыганской шали. – Главное, что наша дорога не ведёт к храму!
– А почему дорога должна вести обязательно к храму? – хихикнул Колобков, желая остроумием вернуть внимание Зои. – Она может вести, например, в баню…
– Куда, куда? Он
Мятлева покосилась на Илью с неловким смущением, так девочка-отличница смотрит на одноклассника, несущего у доски позорный вздор. А она с ним вчера зачем-то поцеловалась...
– Ну, не обязательно в баню, можно и в библиотеку… – чуя неладное, попытался исправить ошибку Илья.
– Библиотека – тоже храм! – почти не разжимая губ, произнесла Елизавета Михайловна. – Геннадий Павлович, вы, наверное, закончили?
– Дайте ему сказать! Человек из Москвы ехал! – донеслось из зала. – Не затыкайте рот!
– Никто никому ничего не затыкает. Надо оставить время на вопросы.
– Да, пожалуй, в основном закончил, – кивнул Смелков. – Если есть вопросы, задавайте!
– Есть вопросик! – усмехнулся Вехов. – Почему в СССР одна партия? Странно, не правда ли? Партии создаются, чтобы бороться за политическую власть. С кем? С другими партиями. А с кем борется КПСС? Сама с собой или с народом?
– Сама с собой. Лигач Горбача подсиживает.
– Нет, с народом борется!
– Водку по талонам продаёт!
Вразнобой закричали из зала.
– И квартиры сама себе даёт! – добавил Вехов.
– Прекратите! – Директриса величественно поднялась и поискала глазами дружинников. – Уберите провокатора немедленно!
Парни неуверенно переглянулись. На лице книголюба снова появилась перевёрнутая улыбка, не сулившая ничего хорошего.
– Боитесь правды! Я сам уйду. А вам, Елизавета Михайловна, не стоит принимать руководящую роль партии так близко к телу.
В зале понимающе хихикнули. Видимо, роман Болотиной с хозяином области Суровцевым давно перестал быть тайной. Нарушитель спокойствия гордо вышел, играя желваками. Елизавета Вторая поморщилась, как от сильной боли, побледнела и грузно опустилась на стул. Лязгая графином о край стакана, она налила себе воды, выпила, отдышалась и тихо спросила:
– Есть ещё вопросы к товарищу Смелкову?
– Есть! – подняла руку немолодая женщина в тёмно-синем костюме с люрексовой полоской по воротнику.
– Слушаю вас!
– В прессе теперь пишут, что Зоя Космодемьянская ненормальная, Александр Матросов бросился на амбразуру спьяну, а Павлик Морозов – доносчик. Я учительница. Что мне делать? На каких примерах воспитывать молодёжь? Ведь надо же во что-то верить…
– Конечно! В себя надо верить. В се-бя, понимаете, голубушка? А не в Зою Космодемьянскую. Ещё вопросы!
– А как вы относитесь к письму Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами!» в «Советской России»? Вы с ней согласны?