Литературная Газета 6496 ( № 6 2015)
Шрифт:
Да потому что в обществе, в педагогической среде, в семьях господствовало понимание того, что литература и сочинение по литературе формируют две вещи, необходимые личности в её социальном и национально-историческом бытии.
Первое: включает её в контекст национальной истории и культуры, укореняет в вертикали времени, даёт ощущение причастности к событиям национально-исторической жизни, как бы далеко от них ни отстоял человек. Уж так повелось в русской культуре, что национальную историю мы познаём через литературу: об Отечественной войне 1812 года знаем по Л. Толстому, созданные им художественные образы Наполеона и Кутузова для нас правдоподобнее, чем реальные исторические деятели. О том, как ощущала себя дворянская молодёжь накануне выступления 1825 года на Сенатской площади, поведал Грибоедов, и Чацкий для нас и живее,
И второе. Освоение литературы как предмета предполагает два вида деятельности: с одной стороны, это чтение как интеллектуальное и эмоциональное восприятие значительных объёмов художественного текста – как, скажем, четырёх томов «Войны и мира» или «Тихого Дона». С другой стороны, это написание сочинения, в котором и сказывается опыт подобного освоения. Это взрослый и очень серьёзный вид деятельности, в идеале близкий к литературной критике, к созданию научного текста, в котором сказывается личное интеллектуальное и эмоциональное отношение к литературному произведению, а также к литературно-критической традиции его интерпретации. Сочинение формирует у человека способность критического восприятия того, что было сделано до него; способность обнаружить разные точки зрения и умение их сопоставить или противопоставить. Скажем, выразить своё отношение к Обломову, важнейшему образу национального литературного пантеона, формирующему некие краеугольные камни национальной мифологии, и определить свою позицию между статьями Чернышевского, увидевшего в Обломове символ национального недеяния и паразитизма помещичьего сословия, и Дружинина, который создал апологию этого образа, трактуя его как корневой для русского взгляда на мир. Эти навыки критического восприятия текстов столь важны, что возникает вопрос: а можно ли вообще понять литературу, не создавая сочинения?
Ну и ещё один навык, который формирует литература. Она учит человека письменному речепорождению. Созданию собственного связного текста довольно значительного объёма, внутренне непротиворечивого и структурированного, содержащего как эмоциональную, так и интеллектуальную рецепцию прочитанного.
Это, так сказать, в идеале. В реальности первые полтора десятилетия XXI века школа двигалась в сторону противоположную.
Пресловутый ЕГЭ. Честно говоря, автор этих строк устал писать о том, что гуманитарное знание не поддаётся формализации, стало быть, проверить литературу в тестовом режиме просто невозможно. Ничего страшного, говорили адепты ЕГЭ. У нас уже давно нет вопросов о том, как звали лошадь Вронского или шпица в «Даме с собачкой»; у нас теперь эссе, со строго определённым количеством слов и чёткими критериями оценки. От себя добавим: такой формат экзамена требует клипового мышления и формирует его. ЕГЭ нанёс по литературе удар, тяжесть которого трудно переоценить, превратив его в предмет второстепенный, сдаваемый по выбору.
Другая проблема – постоянное сокращение часов на литературу, притом значительное. Тоже ведь парадокс: идёт время, объём текстов, которые должны стать предметом школьного изучения, увеличивается, а часы сжимаются, как шагреневая кожа… И что же в результате? Мы получаем выпускника школы и в перспективе – студента, мыслящего клипами и не способного создать развёрнутый, объёмный, связный и непротиворечивый текст.
К этому добавим ещё и очевидное: произошло вытеснение чтения как вида интеллектуальной деятельности всевозможными медийными продуктами и программами, ушла из повседневной жизни такая форма семейного общения, как чтение вслух. Иными словами: в современном обществе и мире сфера бытования литературы сузилась, а её социально и исторически значимые функции не могут быть «переданы» другим видам общественной коммуникации, например, телесериалам, которые тщатся воссоздать образы давнего и недавнего прошлого...
И вот теперь наметился поворот: государство вновь обретает утраченный было интерес к литературе. Появляются даже попытки исправить
Увы, то, что планомерно разрушалось в угоду западному (в первую очередь англосаксонскому) стандарту в течение 15 лет, за 15 минут не вернёшь… Сама концепция возвращения блудного сочинения (о чём уже доводилось писать в «ЛГ» в прошлом году) не выдерживает никакой критики. Разорить можно достаточно быстро, а вот построить…
Напомним: сочинение в нынешнем варианте его возвращения не является сочинением по литературе. Оно не предполагает демонстрацию знаний русской классики или же понимание смыслов, аккумулированных литературой прошлых столетий. Оно предполагает абстрактные рассуждения по нескольким темам из области общих знаний, которые должны быть подкреплены не менее чем двумя примерами из литературы. Притом совершенно не обязательно из русской классической: вполне подойдёт «Гарри Поттер» или «Коты – воители». Вот вам и сочинение. Только по какому предмету? Уж точно – не по литературе! Мы с коллегой Владимиром Агеносовым предположили, что сочинение пишется по демагогии! («Экзамен по демагогии», «ЛГ», № 31, 2014).
Такой вариант возвращения сочинения, когда оно вроде бы есть, но при этом существует вне связи со школьным предметом «литература», никак не ориентируется на общеобразовательный стандарт, не проверяет усвоение программы русской классической литературы и литературы ХХ века, близок к имитации. Хочется только надеяться, что это не навсегда и не надолго.
Проведение Года литературы – замечательная вещь, и очень хочется, чтобы он не прошёл впустую, не утонул в мероприятиях «для галочки», о которых сразу же и забудется. Список этих мероприятий большой и весьма внушительный. Каждый, кому интересно, может посмотреть информацию Оргкомитета на официальном сайте Года литературы. Но когда читаешь план всех этих мероприятий, не оставляет ощущение случайности и необязательности запланированных событий: ровным счётом ничего не случится, если та или иная поездка на поезде-экспрессе или на автобусе, встреча, форум, совещание, конференция не произойдёт или заменится на другое, столь же похожее и необязательное. Создаётся впечатление, что составлял эти все мероприятия люд чиновный, но не сами участники живого литературного процесса, не учёные-филологи, не преподаватели школы и вуза. Поэтому и не ориентирован план основных мероприятий Года литературы на постановку серьёзных общественно значимых проблем, которые за год не решить, но поставить можно и нужно.
Возможно, так получилось потому, что организации, которая была бы способна провести Год литературы, на сегодняшний момент в стране не существует. Оргкомитет отработает своё и уйдёт в историю, как и 2015 год, а Союза писателей, по сути, больше нет. Существующие ныне раздробленные писательские организации даже в работе Оргкомитета не задействованы – настолько мала и неощутима их общественная роль. А ведь с самого основания Союза писателей в 1934 году каждый год был годом литературы! И ведь тогда ставились задачи огромной политической важности – и это были задачи литературные.
Я уже слышу упрёки в ностальгии по всему советскому и смиренно соглашаюсь: да, так… Не имея возможности в СП состоять хотя бы в силу возраста, но будучи историком литературы, я прекрасно понимаю, сколь велика была роль Союза писателей в организации литературной жизни. Вспомним 30-е годы, I съезд Союза писателей, открытие Литературного института имени А.М. Горького, журнала «Литературная учёба» и приложения к нему – «Литературного обозрения». Да представимо ли сейчас, в помпезно задуманный Год литературы, открытие литературного учебного заведения или хотя бы одного журнала?!
Увы, нынешняя реальность совсем другая. В Год литературы может прекратить существование старейший литературоведческий журнал «Литература в школе» по банальной причине отсутствия финансов – а в 2014 году ему исполнилось сто лет! Он пережил две революции, Гражданскую войну, Великую Отечественную, горбачёвскую перестройку – а вот Год литературы может не пережить! Кто-нибудь из членов Оргкомитета хотя бы знает об этом? Или существование журнала, вырастившего поколения школьных учителей, слишком несерьёзная проблема на фоне форумов и совещаний, помпезных мероприятий и грома литавров? В советское время, о котором сейчас не любят вспоминать, это было просто невозможно.