Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4

Соловьева М. Г.

— Ой-ой!!! — Завопил на кушетке герой, Мне холодно! Дует! Сейчас же закрой! — Ведь жарко, — промолвила мама уныло Но форточку всё же Покорно закрыла.

Сережа

закутался В мамин платок И вновь погрузился В мечтаний поток. ……………………. Опять он — полярник Бывалый, умелый. Он ловко берется За каждое дело.

На полюсе мамушек-нянюшек нет: Он ставит палатку, Он варит обед. Немножко кореньев, Немножко морковки, Немножко терпенья, Немножко сноровки, — И суп закипает И каша пыхтит. …………………. И тут разыгрался Его аппетит. — Я кушать хочу! — раскричался Сережа, — Поесть не дадут, ни на что не похоже! — Сыночек на мягкой кушетке лежит, А мама из кухни к сыночку бежит.

Чтоб мог он поесть, Не вставая с кушетки, Ему принесли На кушетку котлетки. Котлетки Сергей Снисходительно съел, А вымыть тарелку Сестренке велел.

Сестренке недавно Исполнилось пять — Большая, к хозяйству пора привыкать! …………………………… И снова он в царстве Медведей и льда… Тревога!!! С Сережиным другом беда: Медведи напали!.. И в бурную ночь Выходит Сережа, чтоб другу помочь.

Он слышит сквозь рев Разъяренной пурги: «Сережа! Сережа! Спаси! Помоги!» ………………………. Но кто это крикнул? Кричала сестренка: В корзинку залезла Она головенкой. Застряла головка — Ни

взад, ни вперед! — И брата на помощь Сестренка зовет. — Ты глупая рева, — Сказал ей Сережа, — Вот мама придет, Так она и поможет. А ты не ори И не смей мне мешать — Я, может быть, подвиг Иду совершать!

Р. Погодин

Рябиновая ветка

За лесом прокричал паровоз. Его зычный хрипловатый гудок запутался в мохнатых еловых лапах, и до деревни долетело только глухое усталое «Уу-у-у-у-у…»

— Скорый прошел… Четыре часа уже. — Володька прилег на край канавы, свесил ноги в широкие, жилистые лопухи и лениво, одним глазом посмотрел на Симку.

Симка пыталась схватить прилепившуюся к высокой травинке пеструю рогатую гусеницу, сложила щепоткой пальцы, надула щеки.

— Р-раз…

Гусеница угрожающе выгнула спину.

Симка отдернула руку, покосилась на брата и незаметно вытерла пальцы о сарафан.

Володька сплюнул, не разжимая губ, и поддал по травинке ногой так, что гусеница перелетела на другую сторону канавы.

Остренькие Симкины реснички задрожали, нижняя губа, став квадратной, медленно поползла к подбородку.

— Только зареви — встану и совсем раздавлю твоего червя…

Симка шмыгнула носом, подобрала губу и повернулась к брату спиной.

— Во-олодька-а!..

От колхозного гаража, размахивая руками, мчался Володькин дружок Ильюшка Шершень. Загорелый, в отцовской тельняшке, с желтыми патлатыми волосами и облупленным до ссадин носом, Шершень затормозил у канавы пяткой.

— Володька, кончай антимонию разводить. Айда на станцию! Там сегодня кино показывать будут.

— Не могу, — уныло вздохнул Володька. — За Симкой глядеть надо.

— Чего глядеть-то? Не украдут небось… — Шершень покружил вокруг Симки, словно видел ее в первый раз. — Заберем с собой… Сейчас со станции шофер приехал, говорит, — про шпионов картина.

Володька даже приподнялся.

— Ври!?..

— Чтоб я сгорел!..

Володька засунул под себя ногу и задумчиво поскреб исцарапанное колено.

— Всё равно с Симкой нельзя, — не дойдет она.

— Дойдет. — Шершень тряхнул головой. — Она выносливая…

— Я, может, еще подальше твоего дойду, — заявила Симка.

Володька метнул на нее уничтожающий взгляд:

— Ты молчи, когда говорят старшие.

Потом он сжал кулак и протянул его к самому Симкиному носу.

— Ну, разожми!

— Не буду, — Симка насупилась. — Он грязный.

— Эх ты, принцесса!.. Мазут от грязи отличить не можешь… Нет, Шершень, не пойду. С нею по дороге натерпишься…

— Брось ты. — Шершень выпятил грудь, поискал на своих длинных, по колено, трусах карманы и важно добавил: — Я ее на свою ответственность беру… Идти-то всего три километра.

Володька подумал еще, но уже больше для авторитета, и согласился.

— Ладно… Только мамке ни гу-гу… Поняла?

Сначала ребята шагали по дороге, затем свернули на тропинку. Справа, за густыми кустами, тянулось полотно железной дороги, слева — лес.

— Шпионы — самый зловредный народ… — Шершень подобрал с земли кривой, похожий на пистолет корень и ткнул им в старую замшелую ель.

— Руки вверх!.. Полковник Штрунк, мы с вами еще в гражданскую войну встречались, тогда вы были удачливее… Отпираться бесполезно.

— А зачем отпираться? — спросила Симка, прыгая перед молоденькой, невысокой рябинкой.

— Натура такая, — ответил Шершень, нагибая увешанную алыми кистями ветку. — Навредят, а потом выкручиваются.

— Пошевеливайся!.. — Володька подтолкнул сестру. — Не за ягодами пошла.