Литературные сказки и легенды Америки
Шрифт:
— Боже! — воскликнул дядюшка Одиссей. — Ну конечно! Парикмахер громко сглотнул и сказал:
— Я уезжаю из города. Парикмахерская закрыта.
— Я тоже, — сказал один из посетителей.
— И я, — сказал другой. — Сегодня же меня здесь не будет.
— Ну и дела! — воскликнул шериф. — Кто бы мог подумать, что это не что иное, как самая жедная врелтуха... То есть я хотел сказать — вредная желтуха!
— Да, правильно,--сказал Гомер. — А точнее, она называется «полыннолистая амброзия»... Мы ее в школе только что проходили. Я все про нее знаю...
–
— Слезы! — воскликнул дядюшка Одиссей и поежился.
— Кашель! — сказал парикмахер и содрогнулся.
— Насморк! — прибавил шериф и громко высморкался.
Один из посетителей чихнул, а другой сказал что-то про повышенную температуру и озноб.
Когда все затихли, Гомер добавил:
— — Через несколько дней должно начаться цветение, и тогда пыльца полетит по всему городу!
— По всей стране! — крикнул дядюшка Одиссей и предложил немедленно отправиться в городскую ратушу и поговорить с мэром.
Предложение было принято сразу, и, позабыв о кофе и пончиках, все выскочили на улицу. По дороге к ним присоединились зубной врач со своими пацментями, а также ювелир, водопроводчик, наборщик из типографии и аптекарь.
— Боюсь, — говорил парикмахер, останавливаясь возле своего дома, — что с Далей Дунером не так-то легко будет договориться... Что касается меня, то, покя суд да дело, я укладываю чемоданы — и только меня и видели... От одной лишь мысли об этой амброзии у меня начинает щекотать в носу, и я готов рас... чих... чих...
чих... аться...
— Очень многие люди подвержены заболеванию сенной ли-радкой, — сказал аптекарь.
— Надо не забыть сегодня же заказать побольше бумажных носовых платков.
— Когда все эти огромные бутоны раскроются и начнут сыпать свою пыльцу, — сказал зубной врач, — наш город будет напоминать Помпею под слоем пепла. Или мусорную корзинку.
Дядюшка Одиссей и шериф прошли в кабинет мэра, остальные остались ждать.
И почти тотчас же мэр выскочил на улицу, прислонил руку созырьком ко лбу и уставился туда, где гордо высились тринадцать сорняков Далей Дунера. Мэр действовал по методу Гомера:
Он закрывал и открывал глаза, надолго задумывался, а потом, видимо поняв суть дела, побледнел и судорожно полез в карман.
Никто из присутствующих не удивился тому, что мэр достал юсовой платок, ибо все в городе знали, что их глава был очень подвержен сенной лихорадке и неоднократно страдал от нее с самого детства.
Мэр высморкался, чихнул, поглядел вокруг, и на какое-то мгновение могло показаться, что он хочет прямо сейчас убежать из города куда глаза глядят. Но мгновение прошло, мэр поднял голову, распрямил плечи и решительно зашагал в ту сторону, где стеной возвышались дунеровские сорняки. А вслед за мэром шла толпа горожан. Далей Дунер выбежал им навстречу из своей оранжереи.
— Они начали созревать! — кричал он. — Видите? На них тысяча тысяч бутонов!..
Здравствуйте, мэр. Я как раз хотел идти к вам. Думал попросить прислать ко мне пожарную
Мэр был так огорошен напором Далей Дунера, что на время потерял дар речи, а Далей истолковал это по-своему: подумал, что мэр колеблется, давать или не давать лестницу. Поэтому Далси снова закричал:
— Я и вам подарю несколько веток, мэр, ей-богу! Пусть стоят у вас в кабинете в большой вазе. Это будет красиво, верно? Особенно когда они начнут цвести!
И, тут мэр обрел наконец дар речи, высморкался, чихнул, и проговорил:
— Э-э... Далей... я... я...
Больше он ничего сказать не мог.
Далей тоже замолчал, огляделся, увидел серьезные, испуганные лица своих сограждан и, почуяв неладное, спросил: — В чем дело? Опять я что-нибудь не то сказал или сделал? Что случилось? Да не смотрите вы так строго, шериф. Я ничего плохого не задумал. Ей-богу! Наоборот, хочу, чтобы наш город наконец хоть чем-нибудь прославился... А мои растения — поглядите! — разве не сделают они любой город знаменитым?! Неужели вам жалко дать мне какую-то пожарную машину с лестницей?..
— Далей, — снова заговорил мэр, — я.,, э-э... мы... э-э... — Он взял себя в руки, выпрямился и четко произнес: — В качестве мэра Сентерберга я уполномочен поставить вас в известность, что выращенные вами растения являются не чем иным, как сорняком, носящим название желтухи или... это... как ее... — мэр пощелкал пальцами, — амброзии полыннолистой.
Далей с трудом сглотнул и молча, скривив шею, уставился на -свои гигантские растения. В наступившей тягостной тишине неуместным до неприличия казался веселый щебет птиц, а в легком шелесте громадных листьев неожиданно появилось что-то зловещее.
— Желтуха, говорите? — произнес наконец Далей охрипшим сразу голосом. Полыннолистая, говорите?
Он умолк, не сводя глаз с огромных растений, а потом вдруг закричал, да так, что все вздрогнули:
— Точно! — кричал он. — Как я, дурак, раньше не разглядел?! Это она самая и есть, будь я неладен!..
Но потом Далей немного успокоился, даже слегка улыбнулся и сказал:
— А все-таки пусть это и сорняки, но зато самые большие в мире. Скажете, нет?!
Ну так как же, мэр, — добавил Далей после некоторого молчания, — дадите вы мне пожарную лестницу?
— Послушай, Далей, — сказал мэр. — Все это хорошо, но дело в том, что от этих растений бывает... — Он содрогнулся, — бывает сенная лихорадка!
Далей оглядел обеспокоенные лица сограждан, потом тряхнул головой и весело ответил:
— Чепуха! Не беспокойтесь за меня. Я здоров как бык. Меня не берет никакая лихорадка!
Но мэр официальным тоном пйюизнес такие слова:
— В интересах здоровья и процветания всех жителей вверенного мне города, от их имени и по их поручению я предлагаю вам, как сознательному гражданину, немедленно вырубить все ваши сорняки!