Литературные сказки и легенды Америки
Шрифт:
Он принес с собой немного еды — не могли же они идти с гномами в ресторан! Все пообедали. Не успели они кончить обед, как зазвонил телефон, корреспондент агентства печати хотел узнать имена тринадцати абиссинских гусят. Родни сказал:
— Хорошо. У вас есть ручка? — И начал диктовать: — Альфа, Бета, Гамма, Дельта, Эпсилон, Зета, Эта, Тета — я забыл следующую букву, но вы возьмите в библиотеке греческую грамматику, — Каппа, Лямбда, Ми, Ню, Омикрон… Это буквы греческого алфавита, его первые буквы и составляют наше слово «алфавит».
— Но получилось уже четырнадцать, мистер Синсебау.
— Ну, тогда, значит,
Родни бросил трубку, попросил на станции отключить телефон и повесил на дверь табличку: «Прошу не беспокоить».
Через пару часов Родни спустился за газетами. Там он нашел одну из тех фантастических историй, которые развлекали всю страну. Репортер рассказывал об эксцентричном молодом миллионере, который вмонтировал инкубатор в заднее сиденье своего дорогого автомобиля и высидел тринадцать королевских гусят во время путешествия по Соединенным Штатам. Гусята сидят в корзинках, выстланных папоротником, сорванным высоко в горах. У этих крошечных существ такие же розовые щечки и золотые короны, какие были у их покойных, горько оплакиваемых родителей. Они уже умеют махать хвостиками и отвечать на вопросы. Вскоре знаменитый хирург прооперирует им языки так, чтобы они могли научиться разговаривать. Потомок магната оценивает их по две тысячи долларов за пару. Он говорит, что передаст их «Зеленому кресту», когда они пройдут курс обучения.
После того как Элизабет и Бобо вдоволь посмеялись, надо было переходить к решению серьезной проблемы: как удрать от репортеров. У них был номер машины штата Вашингтон. Здесь их опознает любой, и у них не будет ни минуты покоя ни в одном отеле. Элизабет предложила поехать в деревню, купить тринадцать гусят, раскрасить их и снова устроить аукцион.
Глого сказал, что он не может причинять столько беспокойства своим друзьям и вводить их в новые расходы. Он просился обратно в красные леса. Но Родни сказал, что глупости, что он никогда в жизни так не веселился, а газеты он просто разыгрывает. Бобо и Элизабет шумно с ним согласились, тысячелетний старик удалился в свою корзинку.
Глава одиннадцатая, где гнегодяи гнастигают гномов
Был самый разгар обсуждения планов относительно поездки к горам Озарк, когда в дверь постучали. Бобо прыгнул в свою корзинку. Элизабет накрыла обе корзинки, а Родни подошел к двери, но не отпер ее.
— Кто там? — спросил он.
— Мне нужно видеть мистера Петигрю, — сказал мужской голос.
— Разве вы не заметили на двери табличку «Прошу не беспокоить»?
— Но у меня срочное дело, мистер Петигрю.
— Что вам надо?
— Позвольте, пожалуйста, с вами поговорить.
— О чем вы собираетесь со мной говорить?
— Я хочу купить абиссинских королевских гусят.
— Они не продаются.
— Я заплачу вам хорошую цену, мистер Петигрю.
— Я в этом не заинтересован.
— Я тут же выпишу вам чек или вручу вам всю сумму наличными.
—
— Я прибавлю цену, мистер Петигрю.
— Я вам уже сказал, что ваши предложения меня не интересуют.
— С вами говорит хозяин крупнейшего в стране цирка; нехорошо прогонять меня, даже не выслушав.
— Я уже объяснил вам: я в этом не заинтересован. Уходите, пожалуйста, и перестаньте стучать в мою дверь.
Воцарилась тишина. Через некоторое время Родни на цыпочках вышел в соседнюю комнату, осторожно приоткрыл дверь и заглянул в коридор, чтобы убедиться, что в коридоре никто не подслушивает. Возобновилось обсуждение того, как им отделаться от репортеров и прочих преследователей. Родни сказал, что ему надо пойти достать денег, без которых в мире людей трудно избежать неприятностей. Он попросил Элизабет постеречь гномов и ни в коем случае не открывать ни одной двери и поспешил вниз.
Элизабет и Бобо никогда не скучали, когда оставались вдвоем. Бобо задавал столько вопросов, что Элизабет сама узнавала массу полезного, пока находила нужный ответ. Теперь ему хотелось узнать все насчет циркачей: какие люди этим занимаются, и что они показывают, и где; зарабатывают ли они этим деньги и много ли? Элизабет было нелегко отвечать на такие вопросы.
Родни вернулся с деньгами. Они все вместе поужинали и немножко поиграли. Потом Родни пошел посмотреть, как продвигается ремонт гномобиля. Уходя, он снова предупредил Элизабет, чтобы она никому не открывала и не оставляла гномов одних.
Прошло несколько минут после его ухода. Элизабет и Бобо играли в карты, когда зазвонил телефон. Элизабет подняла трубку и вдруг издала крик ужаса и побледнела. В трубке незнакомый мужской голос произнес:
— Твоего дядю Родни только что сбила машина. Быстро спускайся.
— Где? Где? — закричала Элизабет.
— На главной улице. На углу. Двумя кварталами восточнее отеля. Беги быстрее!
Элизабет выронила трубку. Она чуть не потеряла сознание от горя.
— О Бобо, Глого! Родни сбила машина! Может быть, он уже умер!
— Можно, мы с тобой? — крикнул Бобо.
Но Элизабет сказала:
— Нет, нет, вам нельзя выходить на улицу. Подождите здесь, я вернусь.
Даже не надев шляпу, она ринулась вон из комнаты, хлопнув дверью.
У нее не было сил дождаться лифта. Она промчалась вниз по лестнице и через холл выскочила на улицу.
— Где главная улица? — спросила она первого попавшегося прохожего.
Элизабет неслась по улице, всхлипывая, задыхаясь от слез, вне себя от ужаса. Она пробежала два квартала, потом остановилась и огляделась. Она думала, что увидит толпу, но толпы не было видно и не было заметно никаких следов происшествия ни на одном из четырех углов. Она поглядела направо, налево и, ничего не понимая, бросилась к газетному киоску.
— Где мой дядя? — закричала она, обращаясь к киоскеру. — Его сбило машиной!
— Где? — спросил тот.
— Здесь на углу — так мне сказали.
— Тут никого не сбивали. Я уже давно здесь.
— Но мне сказали, что на главной улице, на углу, двумя кварталами восточнее отеля «Путешественник».
— Место как раз это. Только тут никого не сбивали. Кто тебе сказал?
— Кто-то позвонил. Это где-то тут, о боже мой! — Вдруг Элизабет закричала: — Родни! Родни! — и побежала изо всех сил.