Литературные воспоминания
Шрифт:
Москвитянин переходит в руки Ивана Васильевича Киреевского. Это, вероятно, подзадорит многих расписаться... Чего доброго, может быть, Москва захочет
доказать, что она не баба» (Гоголь, т. XII, стр. 424). Однако надежды не
оправдались. Появление в это время стихотворных доносов Н. М. Языкова
привело к окончательному разрыву со славянофилами Герцена, Грановского и др., а вместе с этим отпал и вопрос об их участии в славянофильском органе. На
первых порах славянофилы ревностно
лишь три книги и, подготовив материал для четвертой, снова передали журнал
Погодину. В № 1 «Москвитянина» за 1845 г. были напечатаны стихи В. А.
Жуковского, М. Дмитриева, Н. М. Языкова, появилась статья М. Погодина
«Параллель русской истории с историей западных европейских государств, относительно начала», а также начало статьи И. В. Киреевского «Обозрение
современного состояния словесности» (имела продолжение в №№ 2 и 3); в
следующих книгах были напечатаны статьи А. С. Хомякова: «Письмо в
Петербург» (№ 2), «Мнение иностранцев о России» (№ 4); статья П. В.
Киреевского «О древней русской истории» (№ 3) и др. На эти-то статьи и
ссылается Анненков ниже.
[209] Статья С. П. Шевырева называлась «Взгляд русского на современное
образование Европы» и была напечатана в № 1 «Москвитянина» за 1841 г. Статья
И. В. Киреевского, конечно далекая от шевыревских несуразностей, по существу
не только не наносила удара Шевыреву, а, наоборот, во многом углубляла и
развивала основные положения его статьи. Белинский не нашел в статье «ничего
нового», хотя отметил, что «не новое» было высказано с таким мастерством, какое редко встречается в оригинальных статьях русских писателей. Основную
мысль статьи Киреевского хорошо выразил Герцен, когда писал, сравнивая статьи
М. Погодина и И. В. Киреевского и уличая редакцию в непоследовательности: «Г-
н Погодин доказывает, что два государства, развивающиеся на разных началах, не
привьют друг к другу оснований своей жизни; г. Киреевский стремится доказать, напротив, что славянский мир может обновить Европу своими началами»
(Герцен, т. II, стр. 137).
[210] Неточно: третья статья И. В. Киреевского, посвященная «текущим
явлениям литературы», появилась в мартовской книжке «Москвитянина» за 1845
г. (отд. «Критика», стр. 18—30) и отличалась, по характеристике Белинского,
«больше чем легкостью». Киреевский повторял в ней избитый булгаринско-
шевыревский тезис, будто «Отечественные записки» гоняются за Западом и
420
подрывают авторитеты отечественной литературы. Уничтожающий разбор этой
статьи Белинский дал в обзоре «Литературные и журнальные заметки»,
напечатанном в майском
67—74).
[211] Известная книга Кюстина — С u s t i n e, «La Russie en 1839» («Россия
в 1839 году»), записки маркиза Кюстина, легитимиста, о своем путешествии в
Россию, изданные в 1843 г. в Париже и запрещенные в России.
[212] В этом месте Хомяков приводил в пример таких мудрых и светлых
эпох, сложившихся, однако же, без участия формального знания,— царствования
Федора Ивановича, Алексея Михайловича и императрицы Елизаветы Петровны, о
чем было уже говорено, (Прим, П. В, Анненкова.)
[213] Это смелое положение А. С. Хомякова, всеми замеченное и не
оставленное без возражения, показывало еще раз, как далеко увлекал его
блестящий ум, наклонный к решительным словам и афоризмам, ради
потрясающего их действия на слушателей. Вот что говорил он далее в
подтверждение своей мысли: «Везде она (Англия) является как создание
условного, мертвого формализма... но она вместе с тем имеет предания, поэзию, святость домашнего очага, теплоту сердца и Диккенса, меньшого брата нашего
Гоголя» (!) («Москвитянин», 1845 г., № 4, с. 29). (Прим. П. В. Анненкова.)
[214] И здесь и выше Анненков преувеличил «раздвоение» в лагере
славянофилов и степень отступления «Москвитянина» новой редакции от
прежних начал этого журнала Однако несомненно, что известное отступление все
же имело место. «Это несомненное отступление,— писал Г. В. Плеханов,— надо
рассматривать как доказательство того, что не остался без результата сильный
артиллерийский огонь, которым «западные» батареи ответили на вызов, содержавшийся в статье Шевырева» (Соч., т. XXIII, стр. 50). И все же
«Москвитянин» не пошел. «Москвитянин» не отвечал ни на одну живую,
распространенную в обществе потребность,— писал Герцен в «Былом и думах»,
— и, стало быть, не мог иметь другого хода, как в своем кружке» (Герцен, т. IX, стр. 168—169). Погодин снова стал во главе журнала не через год, как пишет
Анненков, а с четвертого номера. В рецензии на вторую часть «физиологии
Петербурга» (лето 1845 г.) Белинский уже писал о возвращении «Москвитянина»
к прежним погодинским «правилам» (Белинский, т. IX, стр. 216).
[215] Это свидетельство Анненкова подчеркивает лишний раз, насколько
ощутимо для современников было наличие двух принципиальных линий в борьбе
со славянофилами: ясной, твердой, последовательной линии Белинского и линии
собственно западников типа Грановского, колеблющихся, непоследовательных, ищущих «примирения».